Не могу забыть тебя. Стейси Савицки
я. Кто-то ездит на велосипеде, кто-то занимается на спортивных площадках, а кто-то уже сидит на песочке и наслаждается жизнью. Я удивился что на этот раз обошлось без папарацци, но думаю в семь утра они еще спят в своих кроватях. Однако, без фотографий и видео в прессе не обойдется, так как многие прохожие, доставали свои телефоны и начинали меня фотографировать и снимать.
Возвращаюсь домой, а тут такая же тишина, как когда я уходил. Я не могу так долго спать, но, если честно я бы не отказался поспать лишние пару часов. Мой организм не позволяет мне переспать, как бы я ни старался. Все обычно заканчивается лишь потерянным временем, так как лежать в кровати и пытаться уснуть полезным действие не назовешь.
Готовлю завтрак, в том числе и на спящих, и приняв душ, возвращаюсь к себе в комнату. Завтра вылет в Нью-Йорк и сказать, что я волнуюсь, ничего не сказать. Насколько я знаю, прошлого тренера уволили из-за не устраивающих руководство результатов. И сейчас все надежды возложены на меня, на молодое лицо со свежим взглядом. Они верят, что я внесу чего-то современного и нового в игру команды, а я надеюсь их не подвести.
– Доброе утро, предатель, – появляется на кухне Джош.
– Доброе и я не предатель.
– Ну, ну, меня вчера чуть не высушили 30-минутным монологом, о том какой ты противный и бла-бла-бла.
Я усмехаюсь.
– Надеюсь это загладит мою вину, – ставлю я на стол тарелку с панкейками.
– Мм, вполне.
– Иногда мне кажется, что ты меня продашь за еду, – появляется на кухне Мария.
– Смотря за какую, – улыбается Джош.
За что получает подзатыльник от сестры и кривиться от боли.
– В следующий раз будешь думать, что говоришь.
Я всеми силами пытаюсь не засмеяться, но проваливаю эту миссию. Сестра оборачивается и смотрит на меня своим супер-убийственным взглядом.
– Ты думаешь тебе не достанется оплеухи?
И тут меня прорывает.
– Оплеуха? Чего? Ты где таких слов понабралась?
И я все-таки получаю ее.
– Там, где ты их не наберешься.
– Умно, умно, – улыбаюсь я.
– Либо ты сейчас заткнешься, либо получишь чем-то по тяжелее, – жует она блинчик.
– А ты сначала прожуй, а потом говорит. А то нечего не понятно, – передразниваю я ее.
– Джош ударь его у тебя удар посильнее будет.
Но друг будто не замечает ее и с удовольствием поедает мои блины. А я победно улыбаюсь.
– Запомни, Миллер, тебе со мной еще жить, а он уже завтра улетает.
Джош перестает жевать и смотрит сначала на Марию, а потом на меня.
– Прости, друг.
И дает меня подзатыльник. Совсем не такой подзатыльник, как у сестры.
– Подкаблучник, – чешу я затылок.
Друг пожимает плечами и еще раз извиняется, а на губах сестры растягивается широкая улыбка.
Позавтракав Мария собирается и уходит на работу, через пару часов также уходит Джош, и я остаюсь один. В доме повисает гробовая тишина, поэтому чтобы не умереть от скуки я решаю