Кузина. Юлия Галанина
стали разрабатывать.
Приличной одеждой сосланных никогда не баловали, как и нормальной обувью. Да и какая обувь выдержала бы эту всепроникающую сырость? То, что выдерживало, язык не поворачивался называть обувью. Это называлось сагиры.
Из сырых коровьих шкур заключённые мастерили мешки, что-то вроде чулок, их и надевали на арестантскую обувку, бывшую в прошлой жизни приличной обувью.
Пара сагир дожидалась меня на дне ствола, болтаясь в луже. Обычное место хранения: вытащишь из воды – ссохнутся насмерть. Не люблю я их, мерзкие они, а куда денешься, без них ногам гибель.
Сев на каменный обломок, я натянула скользкий чулок на правую ногу. Бр-р, нога в нём всегда елозит, фу-у-у… И надевать его целое искусство. Тут всё – целое искусство. Искусство выжить.
Ох, первое в надевании сагира – туго натянуть повыше. Завязать под коленкой. Ещё натянуть. Завязать над коленкой. Слабо затянешь, – разъедутся, сырая кожа выскользнет. Сильно – ноги болеть будут, тоже ничего хорошего. И так болят, без этого.
С правым сагиром я справилась, а вот левый не пошёл. Как заколдовал его кто, если возможно это в мире без магии, а может, силы мои кончились. Не люблю я эти склизкие чулки, вот и они меня не любят. И так задержалась, наскребу я сегодня на свой хребет неприятностей, всё к этому и идёт.
Чуть не плача, я затягивала слишком короткие завязки, чувствуя, что не держат они, снова всё насмарку.
Из глубины проходки послышались шаги, ага, вот и возмездие за опоздание спешит. Кому охота в одиночку надрываться? Наклонив голову и стиснув зубы, я снова тянула вверх тяжёлый, влажный, скользкий сагир.
– Ждраствуй, – раздался незнакомый голос.
Вскинула голову – передо мной стоял гном.
Старый гном, ростом мне по плечо, если я встану, не выше. Похожий на вымоченный в горной речке узловатый древесный корень. Голова почти лысая, редкая пегая борода. Темные глаза прячутся в припухших веках. Одет в засаленные, бесформенные одёжки, как и я, как и все тут.
Так я и знала.
Единственный на здешних рудниках гном-арестант – и меня к нему в пару поставили.
– Приветствую, – буркнула я.
Знаменитый гном. Здесь даже надзиратели обходят его стороной. Он убил шесть человек, за это и сидит.
Нет, конечно, шестерых зараз уложить – не такой уж и подвиг, тут есть такие, у кого за душой и побольше. Один вон, на соседнем руднике, славен тем, что пятнадцать спящих товарищей зарезал. Ничего сложного, Лишай нам объяснял, как и он это сделает, если норму добычи не выполним. Главное – спящему нос зажать, чтобы он голову откинул, тогда шею удобно полоснуть, только булькнет кровушкой.
Но чтобы в открытой схватке, да ещё гном… Такого никогда не было, и гнома побаивались. Особенно когда он улыбался.
– Што, дефица, плохо? – нахмурился гном.
Не улыбается, какое счастье. Дефица, это, надо понимать, девица? Удивительно галантный шепелявый гном.
– Плохо, – безразлично согласилась я.
Гном неожиданно наклонился над моим коленом, легко поддел узёл, распустив завязки,