Пикник на Лысой горе. Дарья Калинина
– как успеть подать на стол всю заготовленную снедь и выполнить приказ Роланда Владимировича. Наконец она приняла разумное решение. Махнула рукой на правила этикета и выставила на стол все яства разом. В центре стола она водрузила запеченного с яблоками огромного гуся, начиненного травами, яблочной мякотью и обжаренным луком. Затем были поданы жаренные свиные ножки в соусе.
Замысловатые домашние пирожные, сладкие пироги с красивыми узорами и торт, уже порезанный, она поставила на отдельный столик, чтобы любой мог взять приглянувшийся ему кусочек. Тут же стоял огромный электрический чайник с кипятком и чашки.
Роланад Владимирович внезапно остановил экономку, когда она проходила мимо него и сердито шепнул ей что-то на ухо. Эмилия Карловна покрылась мертвенной бледностью и едва не уронила гору грязной посуды. Она поставила ее на сервировочный столик, что было грубейшим нарушением установленных ею же правил, и села за стол. Инна, которая наблюдала эту сцену, нахмурилась. Застолье, несмотря на обилие вкусной еды, ей решительно переставало нравиться. Все вели себя по меньшей мере странно.
Тем не менее аппетит у гостей был отменный. Ели много. Всех уже здорово развезло от французских вин, которыми потчевал своих гостей Роланд Владимирович. К сожалению, их было некому охлаждать до нужной температуры. Кое-кто уже несколько раз подходил к столу со сладким. Там же стояло пять бутылок белого «Лангедока контроле», которым полагалось запивать десерт. Сладкий чай тоже не слишком способствовал проявлению вкусовых качеств этого вина. Тем не менее гости пили от души. Должно быть, все здорово нервничали. И старались едой и питьем приглушить тревогу.
– Uzsaucu tosty… – поднялся в очередной раз со своего места Эрнест Роландович.
– Говори по-русски, – сердито приказал ему отец. – За столом кто-то может тебя не понять.
– Хочу сказать тост, – послушно поправился Эрнест Роландович. – Хочу выпить этот бокал за самого прекрасного человека в мире, за хозяина этого дома, за которого мы уже сегодня не раз пили. Но тем не менее я буду рад выпить еще раз. Выпьем за моего отца!
Все откликнулись громкими криками ликования, словно в жизни не слышали ничего более замечательного и прямо-таки рвутся выпить за здоровье главы семейства.
– У меня тоже есть что вам сказать, – не вставая со своего места, ответил Роланд Владимирович. – Я вижу, что часы уже давно пробили половину. До праздника осталось меньше получаса. Но думаю, что времени мне хватит.
Все оставили свои вилки и напряженно уставились на патриарха. От делано веселого оживления, царившего за столом, не осталось и следа. Все молчали. Вид Роланда Владимировича не располагал к шутливым комментариям.
– Извините, что прерываю ваше веселье. Но у меня зверски болит бок. Боюсь, что не смогу долго высидеть за столом. Поэтому и хочу сказать вам сейчас то, что и намеревался с самого начала.
Роланд Владимирович перевел дыхание. Он и в самом деле был бледен, его лоб покрывала испарина.
– Наша семья пополнилась, –