Френдзона. Она под запретом. Мила Александровна Реброва
в черный, вот и науськивал Мишку, чтобы он перед всеми меня сдал! Знал ведь, что папа ни за что не позволит мне такие кардинальные перемены! – насупилась я, снова чувствуя досаду из-за того случая.
– Блин, Булочка, ну какая из тебя брюнетка?! – скривился Лев, правда, поняв свой промах, тут же решил исправиться, делая жалобное лицо, перед которым я почти никогда не могла устоять. – Я имею в виду, что сотни девушек мечтают о твоем цвете волос, а ты хочешь взять и испортить их!
– Это мои волосы! Я могу делать с ними что хочу! – топнула я ногой, недовольная его категоричностью.
– Но ведь мне видеть тебя каждый день! Ты не можешь так травмировать мою психику! Если натуральная блондинка покрасится в черный, ее волосы станут не черного, а зеленого цвета. Я в интернете читал.
– Большей чуши в жизни не слышала, – закатила я глаза, продолжив свой путь в столовую, где предки увлеченно что-то обсуждали.
– Вот давайте у них и спросим! – сказал дядя Багир, заметив нас.
– Что спросите, пап? – поинтересовался Лёва, наивно полагая, что вопрос с моими волосами решен. Я еще покажу ему! Пусть только устроимся в Москве, уж я-то придумаю, чем ему отплатить.
– Мы долго думали и всё же решили купить вам машину, – вздохнула мама, которая ужасно волновалась, когда Лёва возил меня на машине дяди Багира. Мы оба отучились летом в автошколе, но наши мамы были категорически против того, чтобы мы водили, не имея должного опыта. Но как его получить, если нам запрещают водить?! Ох, родители такие родители.
– Нам? Это что же, одну на двоих?! – возмутилась я.
– Скажи спасибо, что вообще покупаем, – осадил меня папа. – В вашем возрасте другие дети могут только мечтать о таком.
– Ну па-а-ап! – заканючила я, не понимая, почему они всё время пытаются нас воспитывать. Для них покупка машины всё равно что обычный поход в супермаркет для других!
– Не папкай мне тут, мы и так волнуемся, не может быть и речи о том, чтобы отпустить вас, дав вам две машины. Так вы, по крайней мере, всё время будете держаться вместе, – вмешалась мама.
– Мы учимся на одном курсе, будем жить в одной квартире, мы и так вместе! – спорила я.
– Вот и отлично. Пожалей своих стариков, нам и так нелегко, – вздохнул папа. – Единственное утешение, что ты будешь с Лёвой.
– Тая, – шепнул мне Лёва, сжав мою руку под столом, чтобы я не спорила, видя, что я набираю побольше воздуха в легкие для начала перебранки. Меня безумно раздражало то, что родители продолжали считать меня ребенком! Даже над моим пятнадцатилетним братом Игнатом они так не тряслись! Вот оно – проклятие единственной девчонки в семье! Все только и делали, что вертелись вокруг меня!
***
Ближе к вечеру я собрала стандартный набор вещей для ночевки у друга, сказала родителям, что буду ночевать у Лёвы, прошла через калитку в соседний дом и ловко взобралась по лестнице на второй этаж, открывая окно и залезая внутрь. Сначала бросила на пол рюкзак, который шмякнулся о ковер, потом отточенным за годы движением перекинула свое тело через подоконник