По грешным местам. Людмила Байкалова
Женщины прихорашивались и говорили, выговаривались, долго и с удовольствием винились друг перед дружкой, беря ответственность за ссору каждая на себя.
– Знаешь, я ведь была не права, просто не хотела принять твоего поступка, – призналась Лида-большая. – Ты ведь до сумасшествия любила Душина. С его внезапным уходом ты, казалось, погасла на всю оставшуюся жизнь. Видеть не могла, как ты от горя спишь сутками, чтобы встречаться с ним в болезненных снах. Не хотела отпускать его Туда. И нате вам – замуж! За какого-то неизвестного Викентия из интернета. Уехала за тридевять земель. Вот я и взбрыкнула. Теперь понимаю – зря. Жизнь на этом не кончается…
– Брось-ка, моя дорогая, – отвечала Маленькая, – ты, в конце концов, оказалась права: нельзя незнамо куда с головой окунаться. Сначала было всё, как в забытой детской сказке. И встретили меня радушно, и в семью приняли. Даже платье белое на бракосочетание убедили надеть. Ну, думаю, опять повезло: и заботливый, и работящий. Золотые руки – бутафором работает в драмтеатре! Ну, здоровье не очень – всё таблетки глотал. Я и подумала: Вовка мгновенно сгорел, значит дано с другим что-то смиренно принять. Представляешь, за весь год даже ни одного спектакля в театре не посмотрела, ни в одном музее не побывала, а ведь Брянск – город с такой историей! Где была, что делала? Сама не понимала. Только и знала: приготовила – поели-поспали – да горшки за лежачей свекровью выносила.
Вот тридцать первого августа преставилась она, голубушка… Ох и голубушка… Тут и началось. Таблетки – по боку. Да как пустился мой безутешный прынц наследный во все тяжкие! Алкашом оказался Викентий. Кодированный был. Как ты и предрекала, я сбежала, в чём была. Вернулась вот. Насовсем. Можно у тебя поживу?
– Опа! Приехали! Что опять твой Ивашка-под-простоквашкой учудил?
– Что-что… За время моего отсутствия женился втихаря, взял за себя беженку из Украины, сорокалетнюю «девочку» с тринадцатилетним ребенком и мамашей-инвалидом. Судя по фигуре и аппетиту невестушки, скоро я стану бабушкой. Только мои законные квадратные метры прочно узурпированы какой-то тёщей. А меня дальше крыльца в дом не пустили. Ваня, мол, на вахте, а мы не в курсе.
– … Даже не знаю, чем тебя утешить. Живи. Мне, ей богу, тошно беседовать с мебелью…
Лидия Даниловна воткнула последнюю шпильку в причёску, обильным слоем наложила на губы алую помаду и, протянув тюбик подруге, одобрительно кивнула головой и выставила кверху большой палец правой руки:
– Дорогуша, ты просто супер! Тебе всегда к лицу был вишневый цвет! А меня это платье всегда недолюбливало.
– Ага. Ты так всегда, чтобы свои обноски сплавить! Но у тебя это мастерски получалось, – незлобно укорила Лида-маленькая.
Подруги сытно и изыскано пообедали. Шампанское ударило в головы, языки ещё больше расслабились.
– А твоих придирок к Кузнецову, постоянных ваших склок я ведь не одобряла. Ты же за ним много