Долина Граумарк. Темные времена. Штефан Руссбюльт
прекрасная женщина.
– Но мне кроме тебя никого не надо, – чарующим голосом прошептала она на ухо наемнику.
– Эй, голубки, – проревел мрачный на вид парень, стороживший заднюю комнату опустевшего кабака. – Давайте, тащитесь сюда, Слифф ждет вас уже целую вечность.
Дорн и Сенета поднялись с табуретов у барной стойки и пошли на зов.
Мейстер гильдии воров восседал за тяжелым дубовым столом, угощаясь вином и хлебом, а перед ним возвышались несколько стопок золотых монет.
– Вам садиться необязательно, – произнес он фальцетом, когда Дорн подтащил к себе стул. – Вы не узнаете ничего нового, если я скажу, что от вас обоих одни сплошные расходы. Все ваши попытки занять место в гильдии потерпели крах. Вы для меня практически не имеете ценности.
Дорн чувствовал затылком дыхание телохранителя.
– Но так и быть, я сделаю вам еще одно предложение. Иначе натравлю на вас Кельфа, – продолжал Слифф. – Сенета отправится в «Волосы ангела», а тебе, Дорн, я обеспечу место в городской страже. Нам нужны там хорошие люди, чтобы держать все под контролем – если ты понимаешь, что я имею в виду.
Дорн понимал, но это ему совершенно не нравилось. Он развернулся, схватил стоявшего у него за спиной прислужника и потянул так, что тот оказался между ним и Слиффом. Затем он сжал шею жертвы и изо всех сил приложил мужчину лбом о столешницу, да так, что золотые башенки рухнули и монеты покатились по столу. Когда он разжал руки, прислужник со стоном рухнул к его ногам. Сенета и Слифф, казалось, были одинаково поражены и не двигались с места.
– Надеюсь, это был не Кельф, – проворчал Дорн. – У меня для тебя тоже есть предложение. Ты позволяешь нам с Сенетой действовать по своему усмотрению, а мы за это будем выплачивать тебе каждую неделю долю от заработка. Друзьями мы не останемся.
Слифф молча кивнул. Однако Дорн знал, что он оправится от потрясения и однажды припомнит ему все.
Рубиния постучала в дверь настолько робко, что стук был едва слышен. Так ей придется стоять здесь до вечера, но тогда чай из корней многолетника остынет, края сыра высохнут, а хлеб превратится в камень. Хоть она и сомневалась, что мейстер Отман заметит разницу, но это нанесет серьезный урон ее гордости как экономки Вороньей башни. Она поставила поднос на пол и снова постучала в крепкую дубовую дверь. Никто не ответил.
Женщина-полурослик предприняла еще одну попытку. На этот раз несколько более громкую. Стук эхом разнесся по узкой лестнице внутри башни. В тот же миг за дверью послышался глухой треск. Рубиния вздрогнула.
– Скорее, туши, – услышала она торопливые слова Отмана. – Там еще горит. Да, вот так хорошо. Смотри, чтобы это не попало на мои записи. Поосторожнее с этим.
Судя по звукам, кто-то колотил тряпкой или полотенцем по столу, и вскоре послышалось шипение, словно кто-то плеснул воду на раскаленные уголья.
– Посмотри, кто там.
К двери приближались неторопливые шаркающие шаги. Кто-то повернул ключ в замке и слегка приоткрыл дверь.
Рубиния уставилась в маленькое безволосое