Долина Граумарк. Темные времена. Штефан Руссбюльт
произнесенное Сенетой, если это было оно, расходилось кругами от центра внутреннего дворика и пощадило края и углы. Вплотную прижавшись к стене, Дорн перебрался к колодцу. Подхватив Сенету за бедра, он подсадил ее на стену.
– Давай скорее, – прохрипела она, устремив на него испуганный взгляд. – Нам нельзя терять времени, – и, соскочив с другой стороны стены, она скрылась из вида.
9
Нельф, Тисло и Ода
– Я всю жизнь гордился своими ногами, простонал Тисло, потянув за железное кольцо, закрепленное на лодыжке, – но что-то уже начинаю подозревать, что Цефея решила таким образом наказать нас за излишне веселый нрав. Ах нет, что-то я уже совсем запутался. Мы же оказались в цепях не из-за своего веселого нрава, а потому что наш братец Нельф, этот безмозглый бык, подговорил нас помочь гномам распрощаться с парой рубинов. Насчет которых он, кстати, говорил, что они размером с яблоко.
– Я говорил, гранаты. Они маленькие, – Нельф пытался оправдаться.
– Я знаю, какого размера гранаты, братишка. Размером не меньше яблока. Наверное, ты имел в виду их зернышки, – проворчал Тисло. – Я еще помню, как ты гордился, показывая мне эти крохотные осколки в своем зашморганном носовом платке, и пытался убедить меня, что они будут стоить гораздо дороже после шлифовки. Идиот! Как их можно отшлифовать? Нам пришлось бы склеить двадцать таких, чтобы их вообще можно было увидеть на кольце.
– Лиха беда начало, – заявил Нельф.
– Начало? Мы стали рабами гномов, сидим в шахте на глубине триста футов под землей. О каком таком начале ты говоришь? Я бы сказал, что нам конец.
– Тихо вы, петухи, они возвращаются, – прошипела Ода.
В узкой, освещенной слабым светом тупиковой штольне тут же воцарилась тишина, и только приближающееся позвякивание металла эхом разносилось по туннелям, говоря о том, что под землей еще есть жизнь. Несмотря на то что звон и постукивание были едва слышны и о том, что послужило источником, можно было только догадываться, ясно было одно: этот звук приближался, а с ним и те, кто его издавал.
Крохотный огарок свечи давал слишком мало света, чтобы осветить троих полуросликов, но когда в конце коридора появился светящийся шар, выдавая того, кто шумел, все придвинулись поближе друг к другу. Постепенно свет превратился в раскаленный шар. Из-за округлой формы туннеля и бурого камня он был похож на восходящее солнце – умирающее солнце, поскольку к нему, словно две опухоли, прилипли тени.
Тисло и Нельф протянули дрожащие руки к своей сестре Оде.
– Где тут наши воришки? – воскликнул низкий ворчливый голос, доносившийся из светящегося шара. – Поднимайте свои усталые косточки, для вас найдется работа.
Пленникам было неведомо, что хуже: вечное ожидание во влажной и холодной темноте или лишающая сил работа на бородачей. Полурослики твердо знали одно: нет ничего хуже, чем попасть гному под горячую руку. В Сером порубежье говорили: эльф остается эльфом, человек остается человеком,