Кочан. Владимир Степанов
лап, пёс уткнулся мордой в эту тёплую бурку, вытягивая из неё родной запах далёкой Родины, и стал медленно погружаться в беспокойный собачий сон.
Ему снился его родной, далёкий Кавказ: с его высокими горами и зелёными лугами, снился журчащий ручей чистейшей хрустальной воды, стекающий с гранитных скал, густые утренние туманы в низинах зелёных лугов и его родное стадо с рогами и копытами. Стадо в двести голов баранов, овец и козлов, которых он пас и стерёг целых восемь лет.
Снятся псу его лохматые дружки и злой хозяин, которого возненавидел на всю жизнь, как ненавидят только шакала собаки-пастухи. За малейшую провинность гуляла нагайка хозяина по собачьим спинам. Он никогда и никого не жалел из своих собак – ни самого старого, ни самого малого. Его рука никогда не гладила собачью спину или лоб старого, преданного пастуха, все собачьи годы отдавшего для охраны его больших овечьих стад. Он умел гладить их только нагайкой.
Как-то, трёхмесячным щенком, играл он со своим дружком у порога хозяйского дома, и, увлёкшись игрой, они не заметили, как появился сам хозяин с каким-то чужим чабаном. Хозяин с разбега заехал ичигом под лохматый зад дружка, да так, что тот влетел в открытую дверь дома словно дыня. С визгом катился он по длинному коридору, снёс короб с заготовленной, просеянной мукой для лепёшек, и только стена остановила его.
Усыпанный белым помолом от морды до хвоста, долго чихал лохматый. Наконец, прочихавшись, он увидел в дверях своих обидчиков. Дружок не испугался, не полез под лавку, он разогнался, цокая коготками по деревянному полу коридора и, прыгнув вверх, вцепился в толстый халат хозяина. Тяжёлый, породистый кутёнок повис чуть ниже пояса, крепко сжимая халат острыми клычками. Он висел и чихал, не разжимая челюстей. Хозяин-басмач оторопел и не двигался с места – такого от этого малого он не ожидал!
– Ии!.. Ааа!.. Ии!.. Ааа!.., – ржал, весь трясясь и издавая ишачьи звуки, незнакомый чабан.
Чабан тоже некоторое время не мог двигаться, сотрясаясь истеричным смехом. Когда же пришёл наконец в себя, он схватил щенка за бока и попытался его оторвать, но лохматый крепко висел на ватном халате. Тогда чабану стало уже совсем не до смеха, и, глядя на упрямца, он дёрнул кутёнка так, что клок толстого халата остался в пасти кобелька. Громко матерясь, что испортил дорогой халат хозяину, чабан швырнул его далеко за порог, прямо на спину поджидавшего его Бердыя, что может и спасло его, чтобы не быть покалеченным, а может и того хуже…!
Молодой Берды глядел и запоминал, как жестоко обижают собак в псарне, и его собачий ум совсем не ласково воспринимал этот мир среди злых людей – сколько же много зла вокруг и как жестоки чабаны с нагайками в руках. Взрослея, с каждым годом он стал всё больше удаляться от людей, а вскоре, и совсем не подпускал их к себе.
Решению навсегда и окончательно отвернуться от человека и никогда не водить с ним дружбу, послужил крупный скандал, виновником которого стал