Земляничный год. Катажина Михаляк
заявила гостья.
Анджей торопливо вышел из комнаты.
– Что ж, вряд ли вы его расположили к себе, – подала голос Эва, все еще находясь под впечатлением от слов этой женщины, а потом от ее внезапного приступа смеха, который – что скрывать – вызывал, несмотря ни на что, симпатию.
– Ничего, мы подружимся, – незнакомка небрежно махнула рукой. – Тем более что он наверняка сейчас подслушивает за дверью.
Дверь, которая до сих пор была только прикрыта, с треском захлопнулась, а женщина с трудом удержалась от смеха.
– И правда, – согласилась Эва. – Итак, вы – автор книги? Катажина Михалак? – Она провела рукой по обложке книги. – У нас вообще-то уже есть потенциальный бестселлер, но…
Она открыла книгу на первой попавшейся странице и начала читать:
Знаешь, любимый, когда я в сумерках – это мое любимое время суток – сижу на ступеньках и вслушиваюсь в эту дивную тишину, когда чувствую единение со всем окружающим меня миром и позволяю себе забыть о времени… я тогда понимаю, что нахожусь именно там, где должна. Что всегда мечтала об этом месте и об этой тишине, что люблю свой Домик, люблю эту тишину, люблю засыпающий лес – и хочу остаться тут навсегда. До самого конца. Вот такая уж я сумасшедшая…
Эва, глаза которой наполнились слезами волнения, на последней строчке хихикнула.
Если вся книга такая же непредсказуемая, как этот фрагмент…
– Добро пожаловать на борт, пани Катажина! – она протянула руку гостье.
– Глупости! – хихикнула та. – Пани Катажиной я буду лет через пятьдесят, а сейчас я просто Кася.
Эва кивнула и вдруг поймала себя на мысли, что в лице этой необычной женщины нашла одновременно и автора, и подругу.
– Что касается условий договора… – начала она официальным тоном, но женщина перебила ее, тоже став неожиданно серьезной.
– Нет-нет, «Ожидайка» не для продажи. Я бы в жизни не подложила такую свинью Каролине. Эта книга для тебя, потому что сдается мне – она тебе скоро может понадобиться.
– Ушла эта… ведьма? – Анджей всунул голову в приоткрытую дверь и озирался по сторонам.
– А что? Боишься ее?
– Нет. Просто я не люблю женщин…
– А она не любит мужчин, – перебила Эва.
– Серьезно? Она что – из этих? Из «розовых»?
– Нет, просто по жизни. Так ей мужчины насолили, так нагадили, что она теперь их невзлюбила. «Травить самцов!» – вот ее девиз теперь. Но ты можешь быть спокоен: часто тебе встречаться с Катажиной Михалак не придется, может, увидишь ее пару раз на дружеской вечеринке – и все.
– Кстати, о дружбе: скорей всего эта дружба очень быстро закончится, если книга Каролины станет бестселлером, а этой Михалак – не обломится, – невинно заметил Анджей.
– Книга этой Михалак, как ты выразился, не для продажи, – ответила Эва. – И я очень надеюсь, что твоя антипатия не перенесется на Каролину, которая до сих пор является нашей «темной лошадкой».
– Не бери в свою хорошенькую головку, – Анджей привычным жестом взъерошил