Кольцо с секретом. Марина Серова
блестят хромированные штуки, и почему-то так спокойно и уютно рядом с «соседушкой». Было в нем именно то, что тетушки на лавках называют «мужчинским».
За все тридцать минут Роман не произнес ни слова, а я все стеснялась спросить, зачем, имея ствол, разбивать морду собственной дорогой тачке. Задала лишь более нейтральный вопрос, который тоже занимал меня довольно давно. Осторожно притронувшись пальцем к серьге в его правом ухе – толстой, испещренной какими-то письменами, – я спросила, что это значит.
Он дернул штопаной губой, изобразив улыбку:
– Ничего. Чтобы видеть лучше.
Я прыснула про себя. Надо же, кто-то еще носится с этим пиратским суеверием.
– Кто это тебе сказал: капитан Флинт?
– А кто это?
Ну что тут сказать? Хотя нельзя не отметить, что серьга ему очень идет.
Мы притормозили у нашего подъезда.
Роман вышел из машины первым, открыл дверь, подал руку, а мне не пришло в голову не заметить ее. Впрочем, эта машина такая низкая.
По-хозяйски, как будто так и надо, обнял за плечи, довел до квартиры – и снова даже мысли не возникло возмутиться и вырваться.
Тогда я еще не была в курсе, что этот человек ни у кого ничего никогда не спрашивал, он делал так, как считал нужным, и никакого «с вашего позволения», «не против, если…», «а можно я…». Постоял, подождал, пока я открою дверь и войду, лишь после этого собрался вниз по лестнице.
– Ты что же, переехал? – зачем-то спросила я, просто чтобы сказать хотя бы что-то. Или еще раз услышать его голос.
– В целом нет, – ответил Роман. Все-таки забавно он «цсекает».
– А свитер, забыл?
– Тебе. На память, – подмигнул он и сбежал вниз по лестнице.
Я зашла в комнату, не зажигая свет, и непонятно зачем выглянула в окно.
Умостившись на разбитом капоте, Роман сидел в одной рубахе, попивал шампанское и, задирая голову, смотрел в мое окно.
С утра под дверью материализовался букет, а в нем листок, на котором четким, с сильным нажимом почерком было выведено:
От тяжелого бремени лет
Я спасался одной ворожбой,
И опять ворожу над тобой,
Но неясен и смутен ответ.
Ворожбой полоненные дни
Я лелею года – не зови…
Только скоро ль погаснут огни
Заколдованной темной любви?
С тех пор прошло… ну, лет сто. Больше я его не видела, ни лично, ни по телевизору, ни где-то еще.
Да и в целом глупо и незачем.
Просто – и это сугубо между нами – почему-то именно осенью мне иной раз снились эти пять букв: «Роман», становилось и неловко до поджимания пальцев, и одновременно и тепло, и грустно.
На самом деле все просто, и нечего усложнять.
Возможно, все дело в том, что надо сменить картинку.
Я огляделась – конечно! Ремонт надо сделать, причем немедленно, по всей квартире. Видеть не могу эти обои!
Идея отменная, но, чтобы провернуть все это разом, надо немерено финансов.
Тогда, как