Омытые кровью. Сергей Зверев
и лиц представителей администрации.
– Да, шахтеры народ сложный. И взрывоопасный, – согласился Ветвитский.
– И всегда считающий себя чем-то обделенным, – усмехнулся я. Мне прекрасно было известно, что большинство стачек и забастовок в стране приходится именно на шахтеров.
– Но вы поймите, – вкрадчиво произнес инженер. – Шахтер каждый день спускается в адские лабиринты шахт. И знает, что жизнь его там висит на тонком волоске. Вот ты полон сил и ожиданий, весь мир тебе мил. И вдруг – обвал, взрыв метана. И защиты от этого нет – как повезет. Постоянный риск притупляет страх, чувство самосохранения. Отсюда и загулы, и драки. И какое-то внутреннее противостояние всему миру, особенно начальству. «А ты с нами в забой ходил?» – только и слышим. Вот такой народ. Действительно взрывоопасный. Но его надо понимать и любить.
– Только нашим врагам очень легко получается играть на их чувствах.
– Именно. Шахтер же еще и наивен. И яростно воспринимает любую несправедливость, пренебрежение. И, к сожалению, покупается на всякие призывы. Шахтерская солидарность – это сила.
– И нельзя давать ее в руки врагу, – дополнил я. – Но это дело не только ОГПУ, а каждого принципиального гражданина. Особенно руководящих кадров.
Вот так мягко перевел я наш праздный разговор в предварительную вербовочную беседу.
– Тут я полностью с вами согласен, – кивнул Ветвитский.
– Сигизмунд Яковлевич, вижу, что вы человек неравнодушный, – продолжал я наступать мягко и вкрадчиво. – И мысли, и цели у нас одни. Могу я надеяться на вашу помощь?
– Всегда. Конечно, если это не будет противоречить моим понятиям о чести и совести.
– Это совершенно очевидно.
– Давайте начистоту, Александр Сергеевич. Конечно, я никогда не стану вашим осведомителем. Но вы правы, у нас общность целей. И одни враги. Расхититель, антисоветчик, вредитель – он и мой враг.
– Надеюсь на это.
– Я же советский человек. Знаете, к старым специалистам отношение ныне настороженное. Даже слово появилось – спецеедство, это когда старых специалистов едят поедом. Особенно это болезненно после Шахтинского дела, где в угледобыче свилось осиное гнездо вредителей именно из числа моих коллег.
– Старый, новый, – махнул я рукой. – Лишь бы специалист настоящий был. Преданный народу.
– Это про меня, – заверил Ветвитский. – Для меня нет большей ценности, чем наша страна. И моя работа. И неужели вы думаете, что я буду замалчивать факты, вредящие моему делу? А насчет шахтерского бузотерства… Ну так изживем мы его. Когда рабочий почувствует себя не формальным, а реальным хозяином страны.
Да, такая светлая гармония – это хорошо. Но это дело далекого будущего. А что такое углеградское бузотерство, я почувствовал уже на следующий день на своей шкуре и в полной мере. Но даже предположить не мог, что грядущее событие даст отсчет целой цепочке самых фатальных последствий…
Глава 9
– Вот вам, сучьи дети, колхозы! А это за хлебозаготовки! А это за все ваши советы