Мизинец Великана. Лариса Мартьянова
Хранителей Братских Уз словно были до предела напряжены, и чудилось – они в любой миг готовы сдвинуться с места.
– Ой! – воскликнула Элва. – Вот это да! Они словно за ночь ещё больше выросли! Или стали к нам ближе…
Джанет рассмеялась.
– А ведь их, наверное, оттого и называют Бродячими, что кажется – они вот-вот оживут и примутся бродить! Но это только кажется! – принялась она объяснять Элве. – Ка-жет-ся! Понимаешь?!
Элва молчала, кусала губы и всматривалась в контуры гигантских фигур.
– Тем более что они очень похожи на оленей с нашей городской площади! – продолжала Джанет. – Глядя на тех – маленьких, тоже кажется, что они вот-вот бросятся на врага! Но мы-то не боимся их, ведь в столице столько народа, что всегда найдутся желающие спасти нас! Ведь мы…
Тут дочь землепашца замолчала.
– В городе, сестра, никому и не придёт в голову мысль о чудесах, – добавила Элва. – А здесь никого нет! Совсем-совсем никого! Мы здесь одни! Мы… и чудеса! – последние свои слова Джанет почти выкрикнула в сложенные раструбом ладони.
Солнечный свет, радость жизни и опьяняющей свободы переполнили её, и она вдруг заплясала на месте, продолжая выкрикивать эти приносящие ей радость слова снова и снова.
Её взволнованному крику ответил раскат далёкого грома.
– Гроза, – Элва поёжилась. – Теперь мы ещё и промокнем.
Но небо над девочками оставалось совершенно чистым, солнце по-прежнему горело щедро и ярко. Однако гром прогрохотал вновь и уже гораздо ближе.
Под следующим его ударом земля вздрогнула и затряслась. Тогда сёстры поняли, что слышат не гром, а всего-то-навсего раскатистый смех, потому что между лесом и небом, совсем рядом, Элва и Джанет увидели плечистые фигуры двух великанов. Они ехали на лошадях, огромных и молодых, под стать своим необычным хозяевам. Гиганты закидывали назад лохматые головы и давились от приступов хохота и потому едва держались в седле.
Кудрявая рыжая грива одного спускалась до самого пояса и металась по плащу, сшитому из плотной клетчатой ткани. Озорное лицо его было сплошь в золотистых веснушках. Он скалил белые зубы и щурил карие глаза, заходясь в новом припадке смеха. Выбеленные солнцем пряди второго придерживал узкий стальной обруч; нашитые на его кожаную куртку стальные пластины ярко блестели, и оттого казалось, что он облачён в доспехи. Лицо его, узкое и бледное, тоже расплывалось в улыбке, и он смеялся ничуть не тише своего друга.
Лошадки фыркали, раздувая ноздри, забавно скалились и оглядывались на своих хохочущих седоков, будто понимали, отчего тем так весело. И впрямь эти милые животные, везущие на своих спинах великанов, приходились им больше друзьями, нежели слугами. Гиганты едва держали поводья, не понукая и не осаживая своих любимцев, в руках у них не было ни кнута, ни плети, и даже сапоги на их ногах не имели шпор. Заливистый смех великанов раскачивал макушки деревьев, с колеблющихся ветвей градом сыпались листья, а ленивый перебор копыт заставлял землю постоянно вздрагивать.
– Великаны!