Настоящая любовь. Сергей Юльевич Мединский
платив от обещанной зарплаты в сто тысяч только десятитысячный аванс. Найти же что-то не по знакомству для меня оказалось задачей невыполнимой. Единственное, что радовало в этой ситуации, жил я у родственницы, приходившейся тётей моей маме (чтобы не усложнять, я её и своей тётей считал), потому не платил за квартиру. Да благослови Господь кумовство.
Остаться без работы – не самое страшное. Фриланс наше всё, копеечку заработаю. Хуже остаться без друзей, знакомых, а равно и без развлечений. И пива выпить не с кем, и просто прогуляться вечером. Даже брат двоюродный, с которым я надеялся творить на улицах Самары настоящий лютый трэш и рок-н-ролл, уже давно был занят тем, что кормил семью, а не тараканов в голове, как я.
Но худшим оказалось другое. Не ладилось у меня тут и с девушками. Я в Самаре уже два месяца жил, а познакомиться не удалось ни с одной, хотя город большой! К сожалению, в то время я также не знал и о приложениях для знакомств, да и большой вопрос, появился ли уже «Тиндер» к тем годам. Подойти же к девушке прямо на улице для меня было вообще чем-то невероятным.
Потому я и пребывал в состоянии уныния, тоски и даже, пожалуй, депрессии, будучи неспособным удовлетворить потребность в общении. В итоге купил билеты до моего небезызвестного захолустья и начал понемногу собирать вещи. Отъезд намечался через две недели. За это время ещё надеялся найти постоянную работу, а билеты всегда успелось бы сдать, но надежд на это было мало. Попутно прозябал в одиночестве, сидя целыми днями в комнате, зарабатывая себе простатит и геморрой.
Наблюдая за тем, как я покрываюсь плесенью и паутиной, не вылезая из квартиры, тётя Валя предложила мне составить ей компанию в поездке к родственникам в Алексеевку, что под Самарой. У её племянницы был день рождения, потому она решила съездить, да поздравить её, притом, что, как правило, выбирается к ним нечасто. Я же подумал, подумал, да и согласился, потому что достало меня дышать пылью, честно признаюсь. Когда-нибудь выходить из дома да и надо. В итоге в назначенный день брат повёз нас в Алексеевку к этой самой родственнице на день рождения.
Родную племянницу её Нину я хорошо знал и в своё время даже бывал у неё в гостях в год, когда она забеременела. История была там довольно забавная. Ей на момент знакомства с будущим мужем было четырнадцать лет. В этом возрасте он её оприходовал и неожиданно для себя стал отцом. Горе-папаше, которого звали Егор, двадцать три года от рождения. Когда та от него забеременела, вся Алексеевка ахнула. Парнишку хотели, было, привлечь за педофилию, но за него вступилась Нина, мол, аборт делать категорически против, ребёнка хочет воспитать, без отца ей одной никак, а Егор уже устроился дальнобойщиком в одну транспортную компанию, ребёнка воспитать согласился и гарантировал семью без денег не оставлять, а Нину не бросать. На том мать девочки успокоилась. Отцу же плевать было, так как тот только-только отмотал на зоне второй срок за воровство, вернулся в родную деревню и тут же ушёл в запой, не забывая по пьяни с топором наперевес гонять свою несчастную мать по всему двору – это у него под синькой любимая забава была. В итоге никто не был против, и Егор с Ниной женились, только ей исполнилось шестнадцать. В общем… Классический сюжет для телепередач Андрея Малахова и Бориса Корчевникова!
Причин не ехать у меня не было. Как ни крути, Нинка – моя дальняя родственница, давно её не видел. Со слов брата только знал то, что она была в ссоре с моей матерью, но в подробности того, что произошло, не вдавался – посчитал, что не моё было дело. Потому ничто не мешало мне отправиться в путь. Я и поехал.
Прибыли, когда уже стемнело: на календаре было начало января, солнце заходило за горизонт рано. Брат всё переживал, что в темноте куда-нибудь втюхаемся, но добрались без происшествий. Когда вышли из машины, я сразу же должен был по идее ахнуть и во всех красках описать то место, куда мы приехали. Но в сплошной темени, с которой едва ли помогали бороться тусклые фонари, я не увидел ничего, кроме типичного панельного дома в пять этажей, обыденных, как и везде в странах бывшего СССР фонарных столбов и ясного неба над головой, где одна за другой на небосводе зажигались еле заметные звёзды.
На улице мы не задержались и сразу зашли в подъезд. Там всё типично и знакомо для российского обывателя: тусклый свет 60-ваттных лампочек, вонь мочи, лёгкий душок перегара или табачного дыма на некоторых этажах, изрисованные маркерами стены, испачканные остатками чьей-то рвоты ступени лестниц, на каждом этаже по три массивные металлические двери, а рядом с ними щитовые. И если их открыть, там горелые провода и кнопки. Короче говоря, всё вам знакомое.
Дошли до дома, тётя Валя нажала на звонок. Через несколько мгновений дверь открылась, и перед нами предстала Нина.
– Ой, привет мои дорогие! – восторженно говорит она, почти перейдя на крик.
– Здравствуй, дорогая! – отвечает ей тётя Валя.
– Проходите.
Мы заходим внутрь. Нина поочерёдно со всеми здоровается, обнимается и целуется. Потом обращает внимание на меня.
– Ой, здравствуй! Сколько лет, сколько зим!
– Привет Нин, – отвечал я.
– Ничего себе, как ты вырос!
– Есть