Комната смерти. Джеффри Дивер
Лорел, совсем сбитая с толку.
– Я не уверена, что это работа для нас, – добавила Сакс, потирая друг о друга два пальца.
– Для вас с Линкольном? – уточнила Лорел.
– Для любого из нас. Это вопрос политики, а не криминала. Вы хотите, чтобы НРОС перестала убивать людей, – что ж, прекрасно. Но ведь это задача конгресса, а не полиции?
Лорел украдкой взглянула на Райма. В словах Сакс определенно был смысл, который не пришел ему в голову. Его крайне мало волновали абстрактные вопросы добра и зла, когда речь шла о соблюдении закона. Вполне хватало, если Олбани, Вашингтон или городской совет объявляли некое деяние преступлением, за которое полагалась ответственность. Дальнейшая его задача была проста – выследить преступника и собрать улики.
Примерно как в шахматах. Имело ли хоть какое-то значение, что создатели этой загадочной игры объявили ферзя всемогущим, а коня заставили сворачивать под прямым углом? Нет. Но поскольку таковы были правила, приходилось по ним играть.
Он не сводил глаз с Сакс, не обращая внимания на Лорел.
Внезапно поза зампрокурора едва заметно изменилась. Райм подумал, будто она заняла оборонительную позицию, но тут же понял, что ошибся. Она готова была отстаивать свое мнение, будто выступая в суде перед присяжными, которых пока не удалось убедить в виновности подозреваемого.
– Амелия, мне кажется, справедливость кроется в деталях, – начала Лорел. – В мелочах. Я выступаю с обвинением по делу об изнасиловании не потому, что сексуальное насилие в отношении женщин подрывает стабильность общества, а потому, что некий человек совершает действия, запрещенные пунктом тридцать пятым статьи сто тридцатой уголовного кодекса штата Нью-Йорк. Именно этим я занимаюсь. Мы все этим занимаемся. – Помедлив, она добавила: – Прошу вас, Амелия. Мне известны ваши достижения. И я хотела бы видеть вас в составе команды.
«Тщеславие или идеология?» – подумал Райм, оценивающе глядя на плотную фигуру Нэнс Лорел, ее жесткие волосы и короткие пальцы с неухоженными ногтями, маленькие ноги в практичных туфлях-лодочках, которые она столь же тщательно покрыла маскирующей изъяны пастой, как и собственное лицо макияжем. Что именно ею двигало, он так и не мог до конца понять, но заметил нечто, от чего его бросило в дрожь, – полное отсутствие какой-либо страсти в ее черных глазах. А чтобы бросить в дрожь Линкольна Райма, требовалось немало.
Наступила тишина. Взгляды Сакс и Райма встретились. Казалось, она чувствовала, насколько ему хочется взяться за это дело. И данный факт перевешивал чашу весов.
– Что ж, я в вашей команде, – кивнув, сказала Амелия.
– Я тоже, – произнес Райм, однако смотрел он не на Майерса или Лорел, а на Сакс, будто говоря ей безмолвное спасибо.
– И хотя никто меня об этом не спрашивал, – проворчал Селитто, – я тоже охотно пошлю к чертям собственную карьеру, ради того чтобы прижать к ногтю высокопоставленного федерала.
– Полагаю, секретность в приоритете? – спросил