Невеста дяди Кости. Leon Rain
им трудно выполнять тяжёлую работу. Также им было абсолютно наплевать на то, что сортируемые ими женщины стоят абсолютно голыми. Они быстро и чётко разделили пленниц на несколько групп и повели их по лагерю. Несколько женщин чем-то не угодили и моментально получили удары дубинками. Все шли молча, боясь хоть чем-то прогневать надзирательниц. Колонны вели быстрым шагом, и Рая почувствовала, что ей не хватает воздуха, и один раз она чуть было не присела, задохнувшись, но идущая рядом с ней женщина поддержала её под руку, и Рая смогла продолжить шагать в строю.
Вскоре женщинам раздали мётлы и совки, и они начали уборку территории. Где-то за бараками играл духовой оркестр. Рая слышала знакомые вальсы, но было абсолютно непонятно, для чего нужна музыка. Неужели кто-то здесь собирался танцевать? Никто ничего им не объяснял, они просто не были людьми для окружающих. Они даже не были номерами. Наколи им на руки номера, и они почувствовали бы, что у них есть ещё какой-то шанс зацепиться за эту жизнь. А сейчас они были никем, за их смерти даже не нужно было отчитываться. Надзирательницы ходили между ними, и не было никакой возможности выпрямить спину хотя бы на мгновение. Теперь Рая поняла, почему всем было наплевать, даже мужчинам, когда их вели к бараку абсолютно голыми. Их нагота никого не интересовала, каждый старался просто выжить, прожить ещё один день, занимаясь рабским трудом под присмотром надзирателей, которых кроме как цепными псами и назвать иначе нельзя было. Рая обратила внимание, что у некоторых женщин по ногам течёт кровь. Природные процессы происходили в организме даже на краю жизни и смерти. Ни одна из женщин не осмелилась прервать работу, чтобы что-то сделать с этой кровью. Да и что они могли сделать, не имея ничего под рукой, униженные и напуганные. Одна из беременных охнула, схватилась за живот и осела. Видно было, что у неё начались схватки. Подбежавшие к ней надзирательницы просто забили её дубинками и велели двум женщинам убрать тело. Они с трудом поволокли его вдоль дорожки, ни на секунду не останавливаясь. Раю бил нервный озноб, она чувствовала, как толкается её плод, и понимала, что и ей скоро придётся разродиться, и от этой мысли становилось жутко.
Кое-как женщины дотянули до сигнала, объявляющего об окончании рабочего дня. Их отвели в барак, еды никакой не дали, но надзирательницы вручили нескольким женщинам вёдра, и они вернулись в барак с водой. Кружек не было, и измученные женщины бережно, чтобы не опрокинуть, наклоняли вёдра и аккуратно пили воду. Страшно хотелось есть, а ещё хотелось согреться и заснуть. Вечерами уже тянуло лёгкой прохладой, а расположившись на голых нарах, согреться они не могли.
Рая попробовала было вытянуться на досках, но не смогла даже распрямить поясницу. Легла на бок, скрючилась, чтобы чуть согреться, и попыталась заснуть. Она то проваливалась в сон, то возвращалась в действительность, вздрагивая от страха. Всю ночь её преследовали страшные картины. Она переворачивала убитого Валеру, думая, что он её муж, а он внезапно открывал глаза, жутко улыбался,