Монах Ордена феникса. Александр Васильевич Новиков
документа и Вы приговариваетесь к трем ночным сменам дежурствам на Стене. За сим, грамота на владение землей и титулом Вам будет вручена после исполнения наказания, а первая ночь дежурства состоится завтра, после заката. Удачи, граф Альфонсо дэ Эстэда.
Альфонсо видеть этого не мог, но он мог бы поклясться, что дэ Эсген на последней фразе злорадно усмехнулся, по крайней мере, интонация была издевательской.
– Ой ей, плохо тебя приговорили, – сказала Лилия, когда закрылась дверь темницы, – а нечего было спасать короля. Говорят, его после тебя кроме как «ослик на веревочке» его в народе по другому не называют.
– Себя пожалей, – буркнул Альфонсо стене, в которую смотрел, – будущая головешка.
– Они меня боятся трогать – даже сам Бурлилка боится, вот и маринуют уже почти два месяца. А дежурство на Стене – страшная казнь, вопли по ночам раздаются – на весь город, что уж там делают – не известно, никто же не возвращался, а вот что по утру находят – рассказывают. Знаешь, какая самая частая травма у дежурных, что с утра приходят на смену? Ушиб копчика. Знаешь почему? На кишках поскальзываются. Говорят, после черных птиц ступить на стене некуда – везде внутренности и кровь, сплошным слоем… Да и с ума сходят, конечно, от увиденного…
– Хватит, заткнись, – не выдержал Альфонсо, – тебя тоже как черта боятся, а кто ты на деле? Простая вздорная девка, у которой рот не закрывается, ни на миг.
– Посидишь тут один два месяца, в этом склепе, и ты сболтаешься, – насупилась, судя по интонации голоса, Лилия. – Я вообще слова больше не скажу.
– А знаешь, – сказала она через пять секунд, – у нас в деревне бабка одна жила, ну, может живет до сих пор, так она бредила напополам с криками… А меня с детства заставляли к ней ходить, еду приносить – старая ходить не могла. Как же она на меня орала запросто так! Ох как я ее ненавидела, потому что боялась. А сейчас скучаю. Как бы я хотела оказаться снова сейчас у нее в избе – я бы хоть часами ее слушала: и про понос от кабачков, и про войны богов на железных колесницах, и про летающие между звезд камни, и про Волшебный город, и про молодежь, что нынче не та…
– Что ты сказала? – встрепенулся Альфонсо и, повернувшись к Лилии лицом, впился взглядом в ее глаза.
– Да полоумная была, – охотно пояснила Лилия, расценив его поворот как призыв к действию и медленно, словно боясь спугнуть соседского кота, приблизилась к Альфонсо. – Все молодежь не та, все раньше, во времена ее молодости лучше было… Во времена ее молодости Сарамон еще в пеленках обкакавшись лежал…
– Да отстань ты от Сарамона, – взъярился Альфонсо и сел на своем ложе, – что она про Волшебный город говорила?
– Говорила, что башни там из стекла сделаны, что высотой они в облаках теряются. Боги в них живут, на каретах без лошадей катаются, свет у них везде – словно бы как солнечный, только без костра и свечек. И лучин. В общем, бредила бабка, пока отвара жимолости не напьется, только тогда успокаивалась…
– Ты сможешь меня туда отвести?
– Куда?
– К этой