Костюм Арлекина. Леонид Юзефович
с Певцовым, Иван Дмитриевич изложил ему свои сомнения. С верхнего этажа на нижний попасть никак нельзя, это проверено. Замок на парадном не взломан, черный ход закрыт изнутри, в окнах все стёкла целы, и рамы тоже изнутри заперты на задвижки. Каким же образом убийцы проникли в дом?
– Как-нибудь ночью подкрались к парадной двери, натолкали в замочную скважину воску и по слепку сработали ключ. Всё просто, – пожал плечами Певцов. – Черный ход запирается на внутренний засов, а парадное – нет. Обратили внимание?
– Обратил.
– Они всё предусмотрели заранее. Пошлите ваших людей по слесарням, кто-то из мастеров может вспомнить заказчика… Чего тебе, Рукавишников? – спросил Певцов у стремительно вошедшего в гостиную жандармского унтер-офицера с шашкой на боку.
Тот протянул серебряный портсигар с вензелем фон Аренсберга и ткнул пальцем в стоявшего поодаль камердинера:
– При обыске у него в каморке нашли.
– Спер, шельма, под шумок, я же говорил! – возликовал Певцов. – Убийцы не за тем приходили.
Камердинер пустил слезу, начал каяться, причитая:
– Христом Богом клянусь, только его и взял! Больше ничего!
– Молчать! Чего нюни распустил? – прикрикнул на него Иван Дмитриевич. – Отвечай, крымза, для чего князь велел разбудить себя в половине девятого?
– Бес попутал! – рыдал камердинер. – Ничего не знаю!
Позвали кучера. Тот клятвенно заверил, что с утра подавать лошадей у него приказа не было.
– Выходит, князь кого-то ждал к себе, – заключил Певцов.
Это была, пожалуй, первая его мысль, с которой Иван Дмитриевич мог согласиться.
– Сегодня к половине девятого или к девяти он ожидал какого-то визитера, – повторил Певцов, считая, видимо, что его проницательность не вполне оценили. – Вам понятно? А сейчас, господин Путилин, я откланяюсь и начну действовать по своему плану.
Глава 2
Польский принц, болгарский студент, змей-искуситель и отрезанная голова
Вскоре после отъезда Певцова к Ивану Дмитриевичу в Миллионную явился породистый господин по фамилии Левицкий, немалому числу своих знакомых известный под другой фамилией. С виду аристократ, в действительности он был выкрест и тайный агент Ивана Дмитриевича.
Когда-то давно, при первой встрече, Левицкий передал Ивану Дмитриевичу слова своего отца, сапожника из Лодзи: «Каждый еврей – сын короля». Одно тут не подтвердилось: Левицкий выдавал себя не за сына, разумеется, а за правнучатого племянника Станислава Августа Понятовского, последнего короля Речи Посполитой, окончившего свои дни в Петербурге в 1798 году. На этот счет у него имелись какие-то генеалогические бумаги, настолько, видимо, неопровержимые, что открывали перед ним двери Яхт-клуба. Там он играл в карты с цветом столичной аристократии, одновременно прислушиваясь к разговорам титулованных игроков за соседними столами и в буфетной, и, если случалось узнать что-либо небезынтересное для Ивана Дмитриевича, просто по дружбе