Проблемы души нашего времени. Карл Густав Юнг
Ибо идеи как факты душевной жизни представляют собой неоспоримую и непостижимую силу, каковая сильнее человека и его ума. Хотя человек воображает, будто он сам порождает эти идеи, но в реальности это они его порождают, и он бессознательно становится не чем иным, как их рупором.
Для того чтобы снова вернуться к нашей проблеме фиксации, мне бы хотелось еще раз коснуться вопроса о том, какое влияние оказывает разъяснение. Возвращение фиксации к темным истокам обесценивает позицию пациента; он не может не видеть неуместную детскость своих притязаний, благодаря чему в одном случае опускается с высокой позиции своевольного авторитета на более скромный уровень осознанной и, возможно, целительной неуверенности, а в другом случае распознает неизбежность того, что притязание на принятие формы другого есть не что иное, как инфантильное удобство, которое должно смениться осознанием собственной ответственности.
Тот, кому что-то говорит интуиция, сделает из нее моральные выводы, и, вооруженный убеждением в своей ущербности, окунется в бытие, чтобы растратить в трудах и испытаниях те силы и страстные устремления, которые до тех пор побуждали его крепко держаться за свой детский рай или, по меньшей мере, смотреть в ту сторону. Нормальная адаптация и терпеливость в отношении к собственной ущербности станут ведущей моральной идеей с весьма вероятным крушением сентиментов и иллюзий. Неизбежным следствием становится отвращение от бессознательного как от средоточия слабости и соблазна, как от поля морального и социального поражения.
Проблема, которая после этого возникает перед пациентом, есть проблема воспитания в себе социального человека. Тут мы переходим на третью ступень. Простое понимание, которое для многих морально восприимчивых натур является достаточной мотивирующей силой, отказывает, однако, у людей с более скудными моральными фантазиями. Если над ними не занесен кнут неминуемо надвигающегося извне бедственного положения, то понимания недостаточно, даже если пациент глубоко убежден в его истинности, не говоря уже обо всех остальных, кто понял просветляющее толкование, но все равно в глубине души сомневается. Опять-таки, существуют морально дифференцированные люди, которые, постигая истинность редукционного разъяснения, не могут при этом смириться с обесцениванием своих надежд и идеалов. Понимание отказывает и становится бесполезным. Метод разъяснения как раз и способствует выявлению именно восприимчивых натур, которые могут самостоятельно сделать из понимания моральные выводы. Разумеется, разъяснением удается достичь большего, нежели простым неистолкованным признанием, ибо разъяснение, по меньшей мере, формирует дух, тем самым пробуждая, возможно, дремавшие до того силы, которые могут воздействовать в нужный миг с немалой пользой. Фактом остается, однако, то, что во многих случаях даже понятое и осознанное разъяснение все равно оставляет по себе негодный плод. К тому же основной разработанный Фрейдом принцип разъяснения