Удивительные истории о ведьмах. Дарья Бобылёва
решительным движением ее распахнула, и так же резко с улицы прямо в лицо Сони влетел порыв морозного игольчатого воздуха.
– Вызывали? – безо всякого приветствия сказала, словно плюнула, невысокая и острая, как сосулька на крыше, докторица в кургузой коричневой куртке поверх белого халата и попыталась войти, потеснив Соню.
Соня удержала напор и подалась немного вперед, оттесняя докторицу от двери.
– Я не вызывала, это, наверное, ошибка какая-то, – строго проговорила Соня и нахмурила брови.
Она всегда так делала, когда в банк, где Соня работала главным финансистом, наведывались аудиторы – вечно угрюмые и медлительные как сомнамбулы.
– Вы знаете, что за ложный вызов… – начала было докторица, но Соня не дала ей договорить:
– Вот и разбирайтесь с теми, кто вызвал, а у нас всё в порядке.
Докторица посмотрела с нескрываемым презрением и ненавистью на Соню, развернулась, сделала несколько шагов из света на крыльце в сторону еле видных в темноте ворот (Максим опять забыл их закрыть, сколько можно говорить, толку никакого), и под ее ногами на дорожке ватно и уютно захрустел снег. Она остановилась и, не оборачиваясь, зло и громко прошипела:
– Если из-за вас кто-нибудь другой не дождется меня и помрет, это будет на вашей совести.
Но Сонина совесть была занята совершенно другим.
Соня захлопнула дверь и медленно, по-старушечьи шаркая ногами и держась рукой за серую шероховатую стену – и ей казалось, что она не дойдет никогда, – прошла в спальню. Соня зажмурилась, и к горлу в очередной раз подкатила склизская тошнота. Но даже с закрытыми глазами Соня видела то, что не забудет никогда, если, конечно, ей однажды не сотрут память. В центре спальни на кровати на гладкой голубой простыне, глядя в потолок, будто пытаясь рассмотреть там нечто очень удивившее его, лежал Сонин муж. Абсолютно голый и абсолютно мертвый.
Ключ от бабушкиной комнаты лежал в суповой кастрюле на кухонных антресолях. Соня ухватила кастрюлю за медные ручки и зачем-то потрясла ее, и ключ громко внутри зазвенел, ударяясь о стенки. Нужны были хоть какие-то звуки, потому что в этой мертвой тишине хотелось немедленно повеситься. На звон посуды немедленно прибежала кошка Стеша, боднула Соню в ногу белым лбом и поднялась на задних лапах в надежде, что гремит Соня чем-то вкусным и предназначенным Стеше.
Соня парой медленных движений успокоительно и нежно погладила кошку и в ее сопровождении отправилась туда, куда не заглядывала несколько лет.
Бабушкина комната находилась на южной стороне дома, вечно прогреваемая и припекаемая солнцем так, что приходилась вешать очень плотные шторы, чтобы поспать утром подольше. Пятилетняя Соня – не солнце, ее шторами не остановить, она спозаранку забегает к спящей бабушке и попадает из ярко освещенного коридорчика в теплый и надышанный полумрак. Соня пробирается к неширокой кровати, осторожно ныряет под одеяло, чтобы быстро и плавно вынырнуть рядом с бабушкиным сонным лицом, провести тоненьким пальчиком по усеянной глубокими рытвинами морщин и коричневыми