Дракон злой королевы. Екатерина Вострова
изменилась, да. И, может быть, ты изменился, – голос Киары был спокойным, хотя внутри все скручивалось узлом.
Заживет ли когда-нибудь этот шрам на сердце?
– А вот я осталась прежней. Может быть в этом проблема? – добавила она с застывшей улыбкой на лице.
Нельзя позволять себе ни малейшей слабости. Так учили её родители.
– Я понимаю, тебе было не слишком приятно, что я вот так ушел…
– Не слишком приятно? – Киара аж поперхнулась.
Он был ее первым мужчиной. Это был первый раз в ее жизни, когда она кому-то настолько доверилась. А он просто встал и ушел от нее, как от портовой девки, не сказав при этом ни слова.
– Я просто вспомнил кое-что…
– Котелок где-то на огне оставил? Побежал снимать, пока не выкипел? – съехидничала она елейным голоском, помимо воли встревая в перепалку.
– Кое-что из далекого прошлого, – Амоа пропустил колкость мимо ушей. – Но воспоминания были не цельными. Они пришли разом, как галлюцинация, как морок. Я начал путать реальность с тем, чего нет. Не мог понять, где я нахожусь. Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы уложить все в этой голове.
Сказав это, он посмотрел на нее будто с… просьбой? С каким-то затаенным вопросом во взгляде.
– Что ж, тогда понятно, – Киара тяжело сглотнула, кивая ему. – Можешь считать, что извинения приняты. Теперь мы можем идти?
Она соврала. Ничего ей не было понятно. Какие еще в бездну воспоминания?!
Вот только от его слов стало еще больнее. Словно вся тяжесть мира обрушилась на ее плечи. Словно бы его объяснения не снимали вину с него, а лишь перекладывали ее на Киару. Ведь она поддалась этому чувству, позволила всему случиться, а теперь оказывается, что из-за этого у Амоа поехала крыша, начались какие-то галлюцинации, и именно поэтому она не смогла спасти родителей.
– Я просто хотел сказать, что кое-что вспомнил про проклятие, – тяжело вздохнул он.
– Что-то еще кроме того, что драконья кровь является противоядием?
– Я боюсь, что с тебя его так просто не снять. Как и с принца-птицы, – он как-то странно сверкнул глазами.
– Два момента. Во-первых, Стивен умер. Во-вторых, ты хочешь сказать, что мы сейчас улетели из Заира за тридевять земель в очень важный для меня момент только для того, чтобы ты сказал, что вспомнил, что проклятие с меня не снять?
Хотел побыстрее облегчить душу, чтобы она его скорее простила?!
– Во-первых, – его тон напоминал передразнивание, – твоя чокнутая птичка живее всех живых, иначе ты бы не переживала за его длинный язык. Во-вторых, ты просто меня не слышишь.
Он сделал еще одну попытку приблизиться, но она в ответ на это отступила на шаг.
– Киара, ты очень дорога мне. И я чувствую вину и ответственность…
– Не бери на себя слишком много, – тряхнула она головой. – Я же уже сказала, что принимаю твои слова. Что тебе еще может быть надо? Стивена не спасти, ну так его это и не волнует. А то, что не спасти меня… Пока ты со мной, я ведь остаюсь жива, разве нет? Возможно, когда-нибудь