Кровь и чернила. Михаил Медведев
сосед заткнулся.
Когда они пришли за нами, нам уже не было смысла сопротивляться.
Некому было заступиться за нас.
Когда Шнурок закончил свою трагическую речь возле холодильника, никто не воспринял её всерьёз. Особенно мультяшный суслик с пятном под глазом, которого хлебом не корми – лишь бы ему какую-нибудь гадость ближнему своему подстроить. Шпатель зевнула и уползла в свою подсобку – опять строгать свою ерундистику.
– Унылое говно твой стих, Шнурок. – сказал Карим. – Даже не смешно. Похоже, у тебя опять меланхолия началась.
– Вообще, у меня какое-то нехорошее предчувствие. – заявил ему Шнурок.
– Расслабься, выпьем с тобой пивка, и жизнь заиграет новыми красками! – сказал в ответ ему Карим.
– Кажется, не судьба. – сказал Шнурок, с кислой миной открыв холодильник, демонстрируя публике его полупустое нутро. – Пива нет.
В отличие от своего безрассудного дружка по кличке Карим, Шнурок отличался пугливостью и некоторой подозрительностью. Порой он пускался в разглагольствования на тему того, что скоро грохнет… Но отсутствие пива – всё-таки большая проблема, и её необходимо было решать.
– Ну, не беспокойся. Барсика заставим за пивом сгонять! Он ведь всё равно дрыхнет!
– Ты не подумал, с кем оставить Машу? Мы с ней не справимся. Она ведь -жалкий трёхмерный объект. Это нас можно бить-колотить, а живой ребёнок возьмёт да и покалечится…
– Может ей просто мультики включить? – предложил решение Карим, выражение рожицы которого приняло чуть более серьёзное выражение, чем обычно.
– А Лаэрта? Вдруг она опять с телевизором по всей комнате прыгать!
– А Лаэрта же в отключке.
– А если нет?
– А я же ей в чай снотворного бросил, и теперь она вновь храпит!
– Ты уверен, что это хорошая идея? – упрекнул Шнурок Карима.
– Да не очкуй, пацан, не очкуй. – сказал ему Карим.
– Ладно. – заявил Шнурок и пошёл за Барсиком. Маша опять гуляла на свежем воздухе, бросая Алеко палки, которые состоящий из кружков и палочек пёсик, радостно лая, приносил назад. Она была настолько счастлива, будто в её крошечном, уютном мирке не было никого, кроме самой девочки и её четвероногого друга. Глянув под кровать и увидев знакомые глаза, Шнурок сказал:
– Вставай, Барсик!
– Ну дайте мне ещё немного поваляться. – неохотно пробурчал Барсик.
– Вставай, кому говорят!
– Не хочу!
– Вставай, гад!
– Да не хочу я. – сказал Барсик, перевернулся на другой бок и опять захрапел.
Услышав эту перепалку, Карим из ниоткуда достал свою трубу и изо всей силы – аж щёки надулись, словно воздушный шар, – дунул в неё. Звук фанфар напугал Барсика настолько сильно, что кровать улетела под потолок, чуть не пробив в нём брешь. Труба была настолько громкой, что даже Шпатель, находившаяся в другом конце хаты, от неожиданности вздрогнула и выронила