А вот был такой случай. Сергей Гатилов
котлет нажарим», – сказал он, показав мне на то, что я принял за брёвна. Я взвалил на плечо щуку-бревно. Она весила явно больше десяти килограммов, и отправился вслед за хозяином в дом.
Когда Петрович рассказал, что я принял рыбу за дрова, поднялся хохот, от которого, казалось, дрожали стены. Подвыпившая братия офицеров подкалывала меня до самой ночи.
Вскоре поспела уха, похлебав наваристого бульона, разлеглись спать. Всем хватило места на лавках.
Утром, быстренько позавтракав, начали собираться на рыбалку. «Не будет сегодня клёва, давление сильно упало», – сказал лесник, глядя на авиационный высотомер, служивший ему барометром. На улице была метель, немного потеплело. Ветер гнал мелкую снежную крупу, закручивал её в маленькие смерчи, которые забирались за воротник и в рукавицы. Двое самых бывалых, поверив леснику, остались в доме, остальные вывалились на заснеженный лёд озера и начали бурить лунки. Лёд был около полутора метров толщиной, поэтому приходилось удлинять бур специальными насадками. Пока сверлили, все разогрелись. Старались просверлить побыстрее, предвкушая, что вот сейчас мы будем таскать одну за одной этих щук, но ожидания не оправдались. Мы меняли места, сверлили новые лунки, меняли блесна и способы блеснения, результат оставался нулевым. Постепенно в поисках рыбы рыбаки разбрелись по всему озеру. Перестав надеяться, я просверлил лунку в красивом маленьком заливчике у самого берега, недалеко от подворья лесника. Он оказался довольно глубоким. Поблеснив с полчаса, я решил попробовать ловить на мормышку. И тут удача улыбнулась. На мормышку стал ловиться отменный окунь. Подошёл мой товарищ, устроился рядом, и к вечеру мы наловили килограммов по двадцать окуней. Остальные остались ни с чем. В воскресенье уже никто не ловил щуку, все собрались в моём заливчике, но так как снасти у всех были на щуку, пришлось мне раскошеливаться и делиться и снастями, и наживкой. К обеду все ресурсы были исчерпаны. У меня за два дня оказался полный мешок рыбы. Поделился с неудачниками. Наделил нас щуками и Петрович. Мы долго не хотели брать, но он сказал, что у него стоят сети, вмороженные в лед, и, когда надо, он всегда наловит для себя рыбы.
На обратном пути почти все спали, и про «дрова» как-то никто и не вспомнил.
Заправка
В конце семидесятых годов я летал борттехником на самолёте Ан-26. Мы прилетели вечером, пилоты и штурман помогли поставить заглушки и удалились, а мы с радистом курим в курилке возле контейнеров с самолётным имуществом. Наземный техник – молодой, но очень высокого о себе мнения лейтенант – стоит на крыле, заправляет самолёт. Вставил заправочный «пистолет» в заправочную горловину самолёта, придавил его ногой и кричит солдату водителю топливозаправщика: «Давай сильнее». Солдат увеличивает давление подачи топлива. «Давай ещё сильнее». Боец ещё увеличивает подачу.
Не знаю, как это случилось, то ли давление подачи было таким большим, что лейтенант не удержал шланг, то ли у него просто соскользнула нога, только