Placita. Александр Трешкур

      по заброшенной дороге

      мимо зарослей тимьяна,

      хоть и не пил, будто пьяный,

      старый чёрт идёт безрогий.

      он познал сегодня счастье:

      выйдя из-под власти слова,

      разорвал его на части,

      по-другому склеив снова

      вверх на крышу – бодрым шагом

      (бог его не съест,

      и свинья не выдаст) – тяга

      к перемене мест

      непреодолима: быстро

      и наверняка –

      ведь прыжок не то, что выстрел,

      не дрожит рука…

      я на краю у бездны мрачной

      стою – хороший да не свой,

      и три полуночные мачты –

      мои кресты над головой.

      я не пойду к себе в коломну:

      с друзьями мне уже не пить,

      но тени путь в каменоломню

      покажет шёлковая нить.

      там сад – в нём статуй безголовых

      с десяток: лебедь, рыболовы,

      старик, две прачки и горбун.

      там в небо лестница – иаков

      стоит на ней: всю ночь проплакав,

      он не коснулся божьих струн

      птица смуглая, как итальянка,

      не ходи ты на поле: гулянка

      там идёт, но не люди совсем –

      пляшут камни живые под дудку

      тени, там на погибель рассудку

      ездит червь-мозговик на овце

      последней шёлковой зимой

      по морю озеру реке

      мы едем брат любимый мой

      мы едем на одном коньке

      ни облака на небе стих

      вороний ветер ты не трусь

      хоть мал конёк но нас двоих

      сумеет выдержать клянусь

      всё дождь да дождь в закрытое окно

      стучится замерзающая муха

      на кухне пьёт дешёвое вино

      старик седой а может быть старуха…

      вообразив себя чёрт знает кем

      цареубийцей гамлетом поэтом

      выходит из уборной манекен

      он жалок но не ведает об этом

      работы кончив земляные,

      слова наденут воздух,

      но у эха голоса иные –

      и лопнет горнее сукно.

      сосна, пожертвовав собою,

      дыру, как надо, не зашьёт,

      и ковш с июньскою водою

      возьмёт на нужды огород

      бог постарел – он немощен и болен,

      его спасёт лишь времени извод,

      а что до невозделанного поля

      небесного – то хватит одного.

      пусть на слова отпущенная квота

      превышена, и сикофант свиреп –

      цветёт сирень, объявлена суббота –

      и на столе вино и чёрный хлеб

      ненастроенные в сроки,

      что указаны, увы,

      обретают руки-ноги

      очертанья головы.

      и разрушив мир, слова,

      (вот потеря, так потеря!)

      рай минуя, прямо в ад

      тащат старую тетерю

      тополь умерший подарит лист.

      снег подарит зима.

      если я всё же не стану чист

      (самый – из всех замаз) –

      не