Жребий вечности. Богдан Сушинский
Это лучший диверсант страны и лучший диверсант этой войны. Говорят, что в бою этот человек жалости не знает. Но именно он настоял сегодня, чтобы тебя не загоняли в кабину этого адского снаряда. Причем действительно настоял, несмотря на то, что в бункере для гостей находилось с десяток генералов и высших офицеров.
– Обязательно помолюсь, – едва шевеля непослушными, побледневшими губами, проговорил пилот-гладиатор. – Я, конечно, все равно умер бы, но зачем же так страшно и бесполезно?
– Тут уж кому какая судьба выпадет, – мрачно вздохнул гауптштурмфюрер, которому трижды пришлось прыгать с пылающего самолета, а в последний раз он едва успел выбраться из горящей машины, посаженной на шоссе, в двух километрах от аэродрома.
Каким образом он уцелел в своем наполненном талой водой придорожном овражке после взрыва баков и боезапаса, когда все вокруг было вспахано осколками и сожжено, – этого он объяснить так и не смог.
– Все, что происходило на стартовой площадке, – решительно ворвался в комнатку Скорцени, – вы прекрасно видели. Но это еще не повод для сантиментов и стенаний. Обоим пилотам объявляю благодарность за мужество. Вам, гауптштурмфюрер, как командиру отряда – тоже. Подготовьте представление на присвоение Грешнеру чина унтерштурмфюрера, то есть младшего лейтенанта войск СС, и завтра же отправьте в ту часть, в которой он воевал. Пусть в дальнейшем испытывает свою судьбу там. И никаких псалмопений по этому поводу, Грешнер, – избавил он новоиспеченного офицера СС от излишних словоизлияний, – никаких псалмопений!
Как только Скорцени вошел в свой кабинет, на столе его ожил городской телефон.
– И как же зовут того пилота, которому вы спасли сегодня жизнь? – без всяких вступительных фраз поинтересовалась Неземная Мария.
– Грешнер, обершарфюрер Грешнер.
– Грешнер, говорите? Вряд ли я стану запоминать эту фамилию, а вот вам… вам советую запомнить, поскольку может случиться так, что этот спасенный вами человек еще встретится на линиях вашей руки.
– Ну, тут уже следует быть справедливым: спасли его вы, а не я.
– Если бы я предложила Брауну отказаться от пилота-смертника, он приказал бы сжечь меня вместе с ним. Прямо на старте, в пламени, вырывающемся из ракеты…
Скорцени вспомнил, что она почти дословно воспроизводит слова, которые он сказал сегодня в Пенемюнде барону фон Брауну, и поневоле вздрогнул.
– Браун уже что, звонил вам?
– Нет, конечно.
– Кто-нибудь другой?
– Да никто мне не звонил! Вам напомнить мой скромный чин?
– Тогда вас действительно пора сжигать на костре инквизиции, Мария.
– И непременно сожгут. Хотя я предпочитаю, чтобы меня сжигали на кострах любви, Скорцени. Причем делали это как можно чаще. Впрочем, к вам это уже не относится. Завтра же вам суждено сжигать в своих объятиях другую, свою женщину.
8
– Это наши владения, Отто: наш парк, наш старинный рыцарский замок… Вы же –