Излом. Валерий Аркадьевич Кормилицын
кошёлка, залетел, хоть бы сказал что, – возмущался Чебышев.
Его поразил не банальный факт подзалёта, а то, что Пашка промолчал, поэтому в курилке он не стал подбадривать несчастного Заева.
– Тринадцатая улетела! – переживал тот.
Пить надо уметь! – резонно, замечал учитель.
– Сами-то все алкаши! – клеймил Пашка.
На это очень умно ответил Гондурас:
– Не тот пьяница, кто пьёт, – глубокомысленно заявил он, – а тот – кто в вытрезвитель попадает.
Сам Семён Васильевич данное богоугодное заведение пока не посещал, чем очень гордился.
За этот день я всё-таки сдал контролёрам прибор, они, в свою очередь, успешно потрепали мне нервы: там соринка, там пылинка, – и навалился на редуктора.
В пятницу я выдохся окончательно и поэтому, когда мастер принёс талоны на выходные, распсиховавшись, послал его подальше.
– Не выйдешь? – скрипел тот зубами и грозно шевелил раздвоенным носом.
– Не выйду! – твёрдо отвечал ему.
– Смотри, пожалеешь, – грозился Михалыч. – Ещё один
прибор нужен.
Чебышев с Пашкой посмеивались.
– Мне и этого – во как хватит! – резал ребром ладони шею. – Ещё редуктора не сдал.
Родионов побежал жаловаться начальнику, но тому было не до меня.
– Ну и работёнку себе нашел, – жалела Татьяна и тут же колола: – Не надо было университет бросать.
Мне уже стало всё безразлично. Поев, в одно время с Дениской укладывался спать.
– Привыкнешь, – успокаивал Чебышев. – У Пашки тоже поначалу не шло, а теперь быстрее меня работает, но хуже, – поправлялся он.
После выходных, казалось, судьба сжалилась надо мной – редуктора сдал без хлопот, но не тут-то было…
В первых числах декабря на производственное совещание вызвали меня, Пашку и двойняшек.
– Значит, с мастером ругаешься? – начал с меня Кац. – И в выходные работать не желаешь? – ласково журчал его голос.
– Я пока что, Евгений Львович, ученик и в выходные выходить не обязан.
– Умный, значит, – тянул своё Кац. – Ну ладно, а вы, – обратился к перетрусившим двойняшкам, – курить сюда ходите или работать?
Лёлик с Болеком потупились.
– В общем, так! – громко хлопнул кулачищем по столу.
Михалыч довольно шевелил носом.
–… Завтра утром едете в подшефный колхоз на ремонт техники.
– А меня-то за что? – взвыл Пашка.
– В вытрезвитель не надо попадать!
– Понял! – опустил он голову.
– Евгений Львович, – спокойно начал я, – нас вот, трое учеников, мы учиться должны, а не по колхозам мотаться.
Начальник, заикаясь от мучившей одышки, заорал:
– Не хотите ехать – вообще из цеха убирайтесь!
– Не ты нас брал, не тебе и увольнять! – заорал я ещё громче.
Кац приподнялся с кресла-вертушки и опять тяжело плюхнулся на сиденье.
Больше не кричал, но, заикаясь, прошипел:
– Если завтра не придёте к десяти ноль-ноль – уволю.