Невольник Бесполезной Враны. Полина Корн
дашь главе клана, – верно истолковал мой жест хозяин. – Я обещал, и сдержу обещание.
Кивнул, откинул одеяло, собираясь встать. Дальше произошло нечто странное.
Парнишка покраснел сильнее и резко отвернулся.
– П-пожалуйста, не оголяйся при мне!
Я слышал, как бьется его маленькое сердце. Быстро, как у кролика, застигнутого врасплох посреди лесной тропы. И внезапно понял, что не хочу, чтоб он отворачивался. Наоборот. Пусть смотрит. Изучает. Конечно, сейчас мое тело не в лучшей форме, но через пару недель, при хорошем питании и тренировках, мне будет чем его удивить. Стальным рельефом мышц. Подтянутым животом, плечами и торсом. Бедрами и ягодицами. Оно все равно будет красивее, чем у этих людей-птиц, живущих на Крылатом Континенте. Тонких, маленьких. Даже мужские особи у них походят на девчонок…
Стоп, Рэйн. Прекрати думать. Он не хочет видеть твоего тела, сам попросил не оголяться. Странно, но когда я, обвернул вокруг бедер простыню и поплелся в комнату для омовения, мысль о близости с парнем уже не пугала. Скорее… Я словно бы жаждал ее.
Мысленно выругавшись, помянув всех Черных Богов по очереди, закрылся в небольшой комнатке. Ты хотел сдохнуть еще десять минут назад, недомужчина! А теперь заглядываешься на своего хозяина! Ты жалок и ничтожен, невольник. И у тебя только один путь впереди. Где нет этого маленького мальчишки, нет этого замка, и нет будущего. Только густая и безликая Тьма.
В самой комнате я ощущался донельзя лишним, запятнанным и неуместным. Черным куском угля на белоснежной простыне с Зеленого Континента. Слышал, местные феи способны ткать невероятное полотно с такими свойствами, что и грязь к нему не пристаёт, и согреет в любую погоду. Глупость какая…
Зеркало. Даже не могу вспомнить, когда последний раз видел свое отражение в столь гладкой идеальной поверхности. И не видел бы еще столько же. Посмотрел мельком. Ребра торчат сквозь кожу, ключицы, локти – сплошные кости и множество подзаживших ран. Их очень хорошо обработали, раз всего за ночь они уже покрылись тонкой пленкой и ужасно чесались.
Лицо – с грязными разводами, только глаза лихорадочно горят голубым огнем. Волосы серыми, почти черными сосульками свисают с затылка. Отвернулся.
Желудок уже давно не возмущается из-за голода. Смирился. Хозяин просил меня вымыться, и я должен сделать это, иначе он быстро вспомнит зачем ему ошейник на рабе. Я не питал излишних иллюзий к мальчику. Сперва, они все показывают себя такими великодушными, а потом начинают пользоваться властью. Особенно чистокровные люди любили притворство.
Пол, выложенный мраморными плитами, прохладный. Он холодил ступни, пуская изморось по венам выше.
Я скинул одеяло и послушно вошел в купель, уже наполненную теплой водой. Когда мне удавалось помыться? Наверное там, на воздушном судне. Быть рабочим рабом не так уж и плохо, если сравнивать с другими вариантами, но именно там я потерял язык и стал голодать. Жесткий капитан не терпел ни единого проступка со стороны рабов, и единственное, что спасло мне