Хозяйка приюта. Дмитрий Морфеев
едфелс.
Том огляделся вокруг и понял, что ошибся. Такой комнаты в доме его семьи никогда не было. У противоположной стены стояли еще две кровати, уже идеально заправленные. Том вспомнил, что потерял своих сопровождающих из виду вчера на ярмарке. Но о дальнейших событиях память предательски умалчивала.
– Кто такая мисс Редфелс? И где мои родители?
– Мисс заботится о нас, а еще ищет наших родных. Да что рассказывать, сам скоро все увидишь! Нам надо поторопиться – завтрак вот-вот начнется. Мисс не терпит опозданий.
Томасу ничего не оставалось, как наскоро облачиться в приготовленную ему одежду и последовать за девочкой.
Они успели вбежать в столовую и смешаться с другими ребятами, носящими такую же серую форму, за мгновение до прихода загадочной мисс. За столом разом все стихли, в зале же заметно посветлело, как только она вошла.
Это была статная молодая дама в закрытом зеленом платье с высоким воротом, подчеркивающим изящество шеи. Томас еще мало понимал в женщинах, но даже ребенку была очевидна ее красота: густые каштановые локоны, белоснежная кожа, выразительные черты лица.
Стоило ей подойти к высокому резному стулу во главе стола, отличному от всех остальных стульев в столовой, как все мальчики поднялись со своих мест, молча приветствуя эту таинственную госпожу, словно взрослые джентльмены. Том успел повторить за другими.
– Спасибо, Уильям, – дама кивнула в сторону мальчика, что придвинул за ней стул, достойный императрицы.
Голос ее звучал ласково и доброжелательно, но чувствовалась в нем и скрытая сила. За столом мисс Редфелс держалась строго, иногда проявляя заботу о ком-нибудь из присутствующих.
Томас все не мог приступить к трапезе, украдкой осматривая обстановку и окружающих. Мисс обращала на себя особое внимание. Она казалась прекрасной, но что-то неуловимое проскальзывало в ее натуре. Благодаря природной наблюдательности мальчик наконец приблизился к разгадке. Всем своим видом мисс будто давала понять, как велика пропасть между ней и всеми остальными. А предметы вокруг только усиливали это впечатление: помпезный трон, фарфор с золотыми узорами и живительно-изумрудный цвет платья; все это слишком контрастировало с простыми стульями, с белой посудой без росписи и со светло-серой формой воспитанников. Конечно, эти отличия можно было списать на признак огромного уважения или на обыкновенную иерархию. Но чрезмерная выраженность этого неравенства не давала Томасу покоя. Ему почему-то показалось, словно мисс Редфелс возвышается не только над ними, детьми, как старшая, как преподаватель, а как будто она немыслимым образом возносится над всем миром. Том смутился: впервые он никак не мог объяснить собственные ощущения.
Когда девочка, прислуживавшая в то утро за столом, наполнила чашку с золотым ободком ароматным чаем, в глазах госпожи сверкнуло надменное удовольствие. Том это заметил, но, к несчастью, мисс Редфелс тут же поймала его взгляд.
– Кессиди, – произнесла она, растянув губы в улыбке, не обещавшей ничего хорошего, – кажется, ты забыла напомнить новенькому правила поведения за столом.
– Простите, мисс. На это совсем не хватило времени, – девочка понуро опустила голову.
– Она не виновата, – вмешался Томас, желая хоть как-то исправить положение. – Что до этикета, полагаю, я и так с ним знаком.
В глазах красивой госпожи запылали опасные огоньки. Мальчику даже сделалось дурно.
– Правило первое: не перебивать, когда говорят старшие! – тщательно выговаривая каждый слог, произнесла мисс Редфелс. – Правило второе: всякому благочестивому ребенку за столом надлежит заниматься своей порцией, а не глазеть по сторонам! Ты же благочестивый мальчик, Томас?
Том ощутил давящую безвыходность. От него ждали один единственный ответ, и о возражениях не могло быть и речи.
– Да, мисс. Простите, – мальчик смиренно опустил взгляд в тарелку, уподобившись остальным.
– Прекрасно, что ты схватываешь на лету, – голос мисс Редфелс обрел прежнюю мягкость.
В тот день Томас более не рискнул искать приключений на свою голову, стараясь никак не выделяться. Поэтому он даже не спросил мисс Редфелс о своих родителях и о том, как попал в приют. Более того, первое впечатление, произведенное блистательной госпожой, породило в его голове мысль о побеге. Но сперва Том решил получше разведать обстановку.
Когда за окном уже было ничего не разглядеть, кроме тусклых фонарей вдоль мостовой, в столовой снова возникло какое-то оживление. Дети толпились вокруг удивительной мраморной чаши, черпали серебряным половником странный отвар и наполняли им свои фарфоровые кружечки.
– Что это такое? – не сумев скрыть подозрения в голосе, спросил Томас у Кесс.
– Молоко от кошмаров, – с видом полной осведомленности ответила та, что негласно опекала новенького. – Попробуй – и увидишь такие яркие сны, каких не видел никогда прежде.
Девочка помогла Тому наполнить чашку. Белая субстанция источала горьковатый цветочный аромат и не вызывала у мальчика никакого доверия. Он