Софья и часы времени. Павел Николаевич Гарькавый
главные ворота.
– Пошёл! – грубо скомандовал стражник. Повозка тронулась, и они поехали дальше.
– Всё, вылезай! – добродушно проговорил Авдей, уминая под собой сено, чтобы усесться поудобней.
От яркого света Софья прищурила глаза, прикрыв их ладошкой. Солнце уже светило высоко. Будто увеличиваясь в размере, огненный гигант давал понять: наступает палящий, жаркий день.
– Да, жарко сегодня будет, – заговорил Авдей, – только отъедем от Волги, так и начнётся духота. Хорошо, в этот раз побольше воды взял, целой бочонок, а то в том месяце семь вёрст с жаждой ехал, в жару.
Девочка посмотрела на деревянную бочку, что плюхала водой позади в телеге, затем огляделась по сторонам. Волга, ночью тёмная и пугающая, утром открыла всю свою красоту голубой глади воды. По реке бегали блики солнца, прокладывая путь от одного до другого берега. В небе летали чайки, жадно высматривая в воде мелкую рыбёшку. Вдоль берега кипела жизнь, разнося шум, крики и весёлый звон далеко окрест. Между ветхими избушками и натянутыми рыбацкими сетями носились босые детишки, подгоняя на речку гусей.
Горожанки, одетые в длинные сарафаны, с плетёными корзинами в руках спешили на Волгу для стирки. Они громко спорили, кого-то обсуждая и сплетничая, стараясь перекричать друг друга. Рядом, подтрунивая над бабами и подстёгивая их шутками, смеялись мужики, неторопливо перебирая неводы с утренним уловом.
Бородатый мужик, сдвинув набекрень шапку, тянул с лодки очередную сеть, из крупной ячеи на землю выпала рыба, и большой потрёпанный кот, ждавший момента как бы спереть улов, не растерялся, прыгнул, зажал в зубах добычу и кинулся прочь под ругань рыбаков, раскидывая лапами песок. Юркнув под большое бревно избы и чувствуя там себя в безопасности, принялся за лакомство.
Бревно служило венцом и основанием стены старенькой рыбацкой избушки. Ряд таких же изб тянулся вдоль Волги – с маленькими окошками, просевшими крытыми соломой крышами, с плетёною изгородью, на коей сушились глиняные крынки.
Выше располагались дома из более крупного бруса, уже с деревянной крышей, те здания принадлежали людям побогаче. Самые дальние терема от Волги были большие, с пирамидальными крышами, окружённые высоким забором – купеческие и дворянские жилища. Всё это переплеталось изъезженными тропинками и дорожками, по которым в столь раннее утро уже сновал народ. Одни шли с косами на плечах, другие что-то тащили и везли в тележках.
Между кривой изгородью и оврагом, заросшим крапивой, на узенькой дорожке еле разъехались две телеги, в одной из которых сидели наши путешественники.
– Да!!! Неужели это Саратов? – тихо выдыхая, прошептала девочка, не переставая крутить головой по сторонам.
– Ну а ты што, никогда не видела столько люда в посаде? Ты сама с какой деревни? Небось с глубинки? – спросил Авдей, заметив, как девочка удивлённо озирается.
– Нет, нет, я из Саратова.
Мужчина усмехнулся и хотел что-то сказать, но тут его отвлекла Альфа, щёлкая пастью возле