Бенгардийская история. Никита Олегович Горшкалев
греметь стрекозы. Ананд больше не чувствовал холодную землю под лапами, и лишь у его замирающего сердца медленно разрасталось в груди тепло.
Ананд открыл глаза – все чувства постепенно возвращались к нему, будто бы он пробудился ото сна. На его мордашке расцвела улыбка, а в лунках расцвели прекрасные цветы – эдельвейсы. Каждый их лепесток был похож на львиный пальчик, такой же пушистый, белый, а на стеблях – пушок. Цветы были как настоящие, как будто сошли с картины, но среди подлинных трав и цветов эдельвейсы Ананда смотрелись чуждо: представьте себе фотографию, на которую прилепили детский рисунок. Тем не менее Ананд остался доволен, хоть он и сильно устал от своего творчества. Но счастливая улыбка скоро сошла с его мордашки, едва он услышал за спиной противный голос:
– Так, так, так, чем это тут у нас занимается Ананд? Цветочки выращивает?
Голос принадлежал Акилу.
– Да, я вырастил эти цветы из молочных зубов одной искрой, вам-то какое дело! – ответил Ананд.
Братья переглянулись, и на их хитрых мордах уже была наготове желчная усмешка.
– А разве Маниша не говорила, что вам нельзя без её ведома создавать ничего живого? – спросил Фар. Фар во всём слушался старшего брата, был сообразительным и, если бы не брат, из него бы, несомненно, получился добропорядочный бенгардиец. – Вот ты и попался, Ананд, теперь ты будешь делать всё, что мы тебе скажем, а не то!..
– А не то что? – уверенно и нагло спросил Ананд.
– Не то мы всё расскажем Манише! – опешил от такой дерзости Фар, отчего его угроза прозвучала не слишком убедительно, и он прибавил, уже скалясь: – И твоему отцу тоже. Что с тобой сделает папочка, когда узнает, что его паинька-сынок, беленький и пушистенький, нарушил закон Бенгардии?
Страх стать нарушителем бенгардийских законов разжёг в тигрёнке ненависть, а страх быть наказанным – ненависть погасил. И, обречённо вздохнув, Ананд невозмутимо спросил:
– И что вы от меня хотите?
Братья снова переглянулись явно замышляющими очередную пакость взглядами.
– Мы здесь не от скуки по горам лазали, – начал Акил. – Мы ловили змей. Чтобы на занятии попугать девчонок. Завтра мы будем учиться ходить по канату над пропастью. Представь, какой крик поднимут девчонки, если канат вдруг окажется змеёй? Сможешь создать нам, ну… скажем, удава? Но змей должен получиться правдоподобным. Как твои цветочки, – махнул он головой на эдельвейсы. – Иначе девчонки мигом раскроют обман. А мы желаем всласть повеселиться.
– Удава? Живого удава? – засомневался Ананд.
– Ну не мёртвого же! – рассердился Акил. – Нам дохлятина ни к чему. Хотя… нам любой сгодится. Но лучше – живой!
– Но удав – животное, да ещё и змея, а все знают, что змеи очень хитрые. Мне же придётся поделиться с ним частичкой своей души, немаленькой такой частичкой, – опустил глаза тигрёнок, и голос его сник.
– Частичка не часть – ничего, справишься! – зловредно приободрил его Акил,