Северный круг. Александр Прозоров
от берегов, а нашли способ выжить, не нарушая приказа…
– Великий Правитель, Сошедший с Небес и Напитавший Смертные Народы Своей Мудростью, не приказывал морскому народу умереть, – ровным голосом сообщил просителям советник. – Он запретил им ступать на землю. Если шарданцы роют подземные ходы и выкладывают улицы камнем, дабы не нарушить воли Нефелима и не коснуться ногой земли, это значит, что они с честью несут наложенную на них кару. За это не полагается новых наказаний. Ступайте. Тревожить Великого такой малостью нет никакой нужды.
Снова раскрылись и захлопнулись высокие створки, но на этот раз в зал никто не вошел.
Мудрый Хентиаменти позволил себе вздохнуть и поднял руку, останавливая опахальщиков со страусовыми веерами.
– Хет-ка-Хтах, – обратился советник к одному из них. – Ступай к номарху порта и вырази ему мое недовольство. Он не должен был пропускать в храм Великого мореплавателей с Теплых островов. Никакие дары не могут быть веским основанием для нарушения покоя Нефелима. Нам достаточно списка подношений.
Черный Пес поднялся с трона, поправил диадему, украшенную головой змеи с жутким немигающим взглядом, так пугающе похожим на взор Великого, спустился по ступеням и ушел в низкий проем за троном, невидимый посетителям. Проход был темен и низок. Настолько низок, что Сошедший с Небес, пожалуй, и не протиснулся бы здесь своим могучим телом, но правитель все равно никогда не появлялся в зале просителей. Здесь важных гостей от обычных попрошаек отделяли его советники.
Навстречу потянуло сыростью, и Хентиаменти недовольно поежился – даже прохлада бывает чрезмерной. Нога его переступила священное кольцо из черного стекла, вмурованного в стены прохода и защищающего внутренние покои от злых духов. По телу пробежал привычный холодок, уши различили тихие голоса в комнате слуг. Тихие… Значит, Великий еще спит…
Входить во внутренние залы, отделенные от покоев Нефелима всего одной стеной, дозволялось лишь избранным. Женщинам, повелевающим девственницами, самим девственницам, советникам и прорицателям. И, естественно, чернокожей страже из избранного племени вивитов, обитающего между третьим и четвертым порогом. Даже самые знатные из царей, ханов и жрецов, коим на родине поклонялись, как Великому, принесшему мудрость с небес на землю, никогда не видели этих выложенных черным вулканическим стеклом врат, высоких стен из красного гранита, лежащего на кипарисовых балках и подпертого круглыми колоннами потолка. Даже в тех редких случаях, когда советники не могли сами разрешить дело просителя, тот должен был ожидать волеизъявления Нефелима на улице. Великий выходил на залитую солнцем траву, возвышаясь над слугами подобно горе, и громогласно провозглашал свою волю. Не словами – правитель никогда не пользовался человеческой речью. Просто он вскидывал голову, и весь остров наполнялся его оглушающим рыком. Рыком столь могучим, что в замкнутых тенистых залах храма от этого гласа у людей лопались глаза и текла кровь из ушей, подгибались