Ты не я. Близнецы. Ирина Ярич
быть православные храмы, пашни, разные здания – частные и общественные. И, не спрашивая этих людей, передадут их вместе с их имуществом и всем, что окружает правительству другой страны, чуждой по духу и вере! Каково им будет? И как они станут относиться к власти и державе, которая их, по сути, продаст?
– Павлик, кто продаст, не выдумывай, пожалуйста. Но, если такое, в крайнем случае и произойдёт, то, быть может, эти тысячи или даже сотни людей спасут миллионы!
– Может быть и спасут. И вряд ли там окажутся только сотни. А сам, ты, представь, что попал вместе с ними, каково было бы, как думаешь?
– Павел, какой смысл говорить о том, чего не может быть!
– Чего не может быть? Что ты там окажешься или твои любимые большевики не продадут землю вместе с людьми?
– Уверен, что ни того, ни другого не произойдёт.
Глава пятая
Москва, 1917 год: сентябрь, ОКТЯБРЬ
I
Первого сентября всех облетело известие, что Временное правительство создало орган управления страной – Директорию. Кроме того, изменили форму правления: Российскую империю упразднили и провозгласили Российскую Республику. В преподавательской среде продолжался вначале не совсем явный, но потом более заметный раскол на части, которые впоследствии дробились, но продолжали сосуществовать вместе, чтобы сохранить Московский университет. Часть преподавателей и студентов открыто ликовали, другая часть восприняла сдержанно, не зная радоваться или печалиться, третья часть негодовала, но не буйствовала.
II
– Павлик, дашь почитать?
– Конечно!.. Впрочем, забирай сейчас.
– Ты же не дочитал.
– Тяжело, трудно. Понимаю – смысла много, но манера изложения не близка мне, будто спотыкаюсь. Может быть, я ещё не созрел? Кажется, слишком много символизма, слишком прерывисто для меня и… туманно.
Павел закрыл книгу и передал брату. Пётр бережно взял, открыл обложку, перелистнул титульный лист, где значилось: Андрей Белый. ПЕТЕРБУРГ. 1913 г. И углубился в чтение.
III
Павел часто гуляет по улицам и переулкам Москвы. Гуляет с удовольствием, вспоминая картинки и фотографии, которые рассматривал раньше и сравнивает то, что видит воочию. Павел познаёт Москву. Иногда его сопровождает Варфоломей, сын иерея, который служит в храме Всех святых в Кулишках, что на Варварской площади.
– Вот откуда эта фраза! – воскликнул Павел, когда узнал название церкви. – Ещё с детства, услышанное множество раз «у чёрта на куличках», мне представлялись Кулички, как у нас говорят чем-то таинственным и недостижимым, а оказывается они тут рядом!
– Да, недалеко, – подтвердил Варфоломей, – за Китай-городом на Ивановской горке – одном из семи московских холмов. Сам холм неоднороден, на нём есть перепады высот. Сейчас точных сведений, когда основали церковь сказать затруднительно, но предположительно в память павших на Куликовом поле. Впоследствии на Ивановской горке построили ещё церкви и монастырь Иоанна Предтечи, потом по нему и холм стали называть. При