Конец света не по расписанию. Павел Сергеевич Кувшинов
совпадением. – Октябрина чуть улыбнулась, показывая, что не все так мрачно, как надумал себе Персик.
– Да, наверно ты права, но…
– Ты не веришь в совпадения. – Теперь уже Октябрина улыбалась по-настоящему. – Я знаю. И не стану разубеждать тебя в обратном, ведь опасения твои разумны. Но для точного ответа мне не хватает информации. Если это и в самом деле было Предзнаменование, и именно Черная Тень явилась его Вестником, то этот случай не станет единственным. Черные Тени сделаются частыми гостями в нашем городе, и тогда мы примем незамедлительные меры.
– Хорошо, – согласился Персик. – Надеюсь, вся эта история с ясенем, в самом деле, ничего не значит.
И он действительно на это надеялся. Персик, как и каждый Духовный Страж, защищал человечество от сверхъестественных угроз, а Конец Света был самой страшной из этих угроз. Но еще страшнее было осознание того, кто мог вернуться в наш мир, если Конец Света все же наступит.
Глава 2
Кисточка опускалась в краску, волоски окрашивались небесной голубизной, после чего отдавали свою добычу палитре. Затем, частично очистившись, кисть наведывалась в весеннюю зелень, но в этот раз заимствовала вполовину меньше цвета. Когда же позеленевшая кисть вновь легла на палитру, то исполнила свой волшебный танец, рождая из союза двух старых цветов новый.
Прошло не так много времени и от голубого с зеленым не осталось и следа.
Они исчезли, растворились друг в друге, и больше не могут существовать по отдельности. Но потеряв свою индивидуальность, они приобрели нечто иное: бирюзовое единство.
И вот кисть вбирает в себя новый цвет, а затем летит, порхает к холсту, где ее уже дожидается тот, кому как раз не хватает цветов.
Это плюшевый медведь, который сидит между своим братом и сестрой. Но у тех уже есть свои цвета – карминовый и индиго, – и лишь он один пока остается бесцветным. Разве что бант на его шее красуется нежным розовым оттенком с мелким-мелким черным горошком.
Но этого мало, этого недостаточно, ведь рука – пухленькая детская ручка уже тянется к неразлучной троице, чтобы выбрать кого-то одного, или, может, сразу всех.
Однако медведь в центре по-прежнему сливается с белоснежным холстом, и если бы не четкие контуры, нанесенные водонепроницаемыми чернилами, он бы вовсе исчез. Кажется, что рука вот-вот одернется, что ее хозяйка (или хозяин – трудно сказать наверняка) не захочет иметь дело с бесцветной игрушкой.
Кисть вовремя приходит на выручку, и плюшевый медведь тут же преображается, обретая цвет, который отныне его навеки. Теперь-то рука точно достигнет своей цели, и ребенок заключит бирюзового мишку в объятиях, делясь с ним своим теплом. А следом настанет очередь и его брата с сестрой, ведь они тоже хотят разделить с ними этот чудесный момент…
Персику всегда нравилось смотреть, как Анна рисует. Было в этом действии что-то завораживающее. Образы, такие живые, рождались из ничего. Ведь до их появления холст был совершенно пуст. Все, что появлялось на его девственно чистой поверхности