Русские войны XX века. Анатолий Уткин
в войну из-за Балкан, и это, по мнению царя, послужит общему миру.
Однако в конце июня 1914 г. в Сараево сербский националист Гаврила Принцип убил наследника австро-венгерского престола эрцгерцога Фердинанда. Жесткий австрийский ультиматум был принят Сербией за исключением пункта, касающегося суверенитета страны. Несмотря на это, в четверг 30 июля 1914 г. австрийский император Франц-Иосиф провозгласил полную мобилизацию Австро-Венгрии.
Россия стояла перед выбором. В решающий момент министр иностранных дел Сазонов прямо сказал царю в Петергофе: «Или мы должны вынуть меч из ножен. чтобы защитить наши жизненные интересы… или мы покроем себя вечным позором, отвернувшись от битвы, предоставив себя на милость Германии и Австрии». Император согласился с этими доводами. Видя военные приготовления Вены, Николай тоже объявил о всеобщей мобилизации. Аппараты Центрального телеграфа Петербурга разнесли во все концы империи роковой приказ.
Приказ о мобилизации был серьезным обстоятельством, но германский генерал фон Хелиус докладывал из Петербурга в Берлин: «Мобилизация здесь осуществляется из-за страха перед грядущими событиями и не затеяна с агрессивными замыслами, издавшие приказ о мобилизации российские власти уже устрашены возможными последствиями». Тем не менее, кайзер Вильгельм ответил на мобилизацию России ультиматумом – если Россия не прекратит военных приготовлений, Берлин будет считать себя в состоянии войны с Петербургом.
Приказ о мобилизации французской армии поступил в тот же день. Что же, случилось худшее. По словам историка Г. Ферреро, «государства западной цивилизации в конечном счете осмелились сделать то, что в предшествующие века посчиталось бы безумием, если не преступлением – они вооружили массы людей».
Германский ультиматум Франции (с требованием отдать под германское командование приграничные французские крепости) истекал в час дня 1 августа. Через пять минут германский посол фон Шен потребовал ответа, и на Кэ д’Орсэ ему ответили, что «Франция будет действовать в соответствии со своими интересами». Тогда Германия объявила войну Франции.
Какова позиция Британии? «Нам, – докладывает после беседы с Сазоновым британский посол Бьюкенен своему министру иностранных дел, – придется выбирать между активной поддержкой России или отказом от ее дружбы. Если мы ее теперь покинем, то мы не сможем рассчитывать на дружественные отношения с ней в Азии, которые для нас столь важны».
Вступление в войну, которая сокрушила миллионы судеб и не принесла желаемого ни одной стране-участнице, произошло необычайно легко. Словно мир решил забыть об ответственности. Английский историк Гордон Крейг пишет о начале войны: «Это была необычайная смесь нереализованного патриотизма, романтической радости по поводу возможности участия в великом приключении, наивного ожидания того, что тем или иным способом этот конфликт разрешит все прежние проблемы. Большинство немцев верило также ревностно, как и большинство