Объезжайте на дорогах сбитых кошек и собак. Георгий Вайнер
комфортом и уютом пахнула на меня поэтому контора с проникающим всюду запахом бензина, старой резины, металла. Ощущение машинного масла на руках оставлял разговор с начальником эксплуатации Мандрыкиным – все было скользко-жирно, текуче, несъедобно.
– Степанов? Александр? Из первой колонны? Знаю… – говорил он медленно, задумчиво, не поднимая на меня глаз, перебирая на столе бумажки.
– Он не из первой, а из второй колонны, – заметил я. – Но это не важно. Что вы можете сказать о нем?
– Это так трудно сказать, – доверительно сообщил он. – Взысканий не имеет.
– А поощрений? – спросил я, разглядывая его мясистое лицо с незапоминающимися, расплывчатыми чертами.
– А за что его поощрять? – удивился Мандрыкин.
– Ну, вам, наверное, виднее, есть за что Степанова поощрять или наказывать! – сказал я и подумал, что его рыжевато-бесцветный зачес похож на небрежно склеенную накладку. – Я спрашиваю вас: Степанов – хороший работник?
– Ударником его, конечно, не назовешь! – убежденно сообщил Мандрыкин, переложил в пачке бумаги сверху вниз и добавил: – Но вроде ничего плохого я не замечал за ним…
– Он план выполняет? – Я стал потихоньку терять терпение. – В общественной жизни участвует? Может, пьянствует?
– Да, конечно!
– Что «конечно»? Пьет?
– Нет! Не пьет. То есть, может быть, пьет, но на работе не замечал…
– А что же «конечно»?
– В том смысле, что план выполняет… – Он снова достал бумажки, положил сверху стопы и, мазнув по мне прозрачным взглядом блеклых серо-зеленых глаз, сказал: – Но, конечно, при этом не всегда…
У Мандрыкина была недостоверная голова, будто восстановленная антропологом Герасимовым по найденному черепу. И мыслил он очень неуверенно, крайне осторожно.
– В общественной жизни Степанов, можно сказать, не участвует… В том смысле, что если выступит на собрании, то одна демагогия и болтовня… Дешевый авторитет себе создает…
– А в чем это выражается?
– Ну, так-то просто не объяснишь… Это у него всегда: он один в ногу шагает, а вся рота не в ногу. – И осуждающе закачал своей рукотворной головой.
– Можете привести конкретный пример? – Я встал и походил по кабинету, чтобы не задремать в этой увлекательной беседе.
– Ну, трудно сказать конкретно… – развел он свои веснушчатые пухлые ладони. – А так, вообще-то, всегда… – И убежденно заверил: – Во всем… Вот сейчас придет водитель Плахотин, они лучше друг друга знают, все ж таки свой брат шофер, может, он чего скажет…
Не выдержав, я спросил:
– Вам никогда не доводилось ловить в бане упавший на пол кусок мыла? Доводилось? Это вроде разговора с вами! Я задаю вам конкретные простые вопросы и не могу получить ни одного ясного ответа!
– А чего? Я готов! – И бумаги на столе стали перемещаться с удвоенной скоростью.
Я закурил сигарету, подошел к