Записки русского интеллигента. Владимир Зёрнов
больше не пою. Не хочу, чтобы обо мне говорили так, как говорят о Собинове.
Л. В. Собинова в последние годы действительно было тяжело слушать. У него и в молодости, несмотря на всё его обаяние, была дурная привычка брать дыхание с каким-то затруднением, а к концу жизни этот недостаток ещё больше увеличился и артист потерял лёгкость звука, которым всегда очаровывал своих поклонников.
Поездка в Вятку
Расскажу ещё об одной поездке, на этот раз в Вятку (в каком году – не вспомню, но после студенческих весенних экзаменов). В Вятке родилась моя мама, Мария Егоровна. Здесь и в имении своего отца{187} – Талице{188}, мама провела детство. Талица – прямо против Вятки, на луговой стороне реки. Когда-то в этом имении находился пивоваренный завод, но к моему приезду оно было давно продано{189}, а от завода осталась только дымовая труба, которую хорошо было видно из городского сада, расположенного на высоком берегу реки Вятки.
Отправились мы втроём – папа, мама и я – через Нижний Новгород. В Казани пересели на маленький пароход «Вятка», который курсировал между Казанью и Вяткой. Мы были почти единственными пассажирами первого класса. Поездка по реке Вятке очень приятна. Берега расположены близко, пахнет то цветущим шиповником, то свежескошенным сеном. Пароход не спешит. Всё это производило впечатление покоя и какой-то интимности.
В Вятке в это время жила вдова маминого брата Егора Егоровича – Серафима Михайловна с сыном Колей, с ними же – мамина кузина Елизавета Константиновна Приезжих, очень милая старуха. Обитали они на тихой не мощёной улице во втором этаже деревянного домика, угловой балкон которого выходил на улицу. На нём сидела Елизавета Константиновна, поджидая московских гостей. Когда на улице появился извозчик, доставлявший нас с пристани, она в волнении заметалась по балкону и вместо приветствий закричала: «Самовар-ат, самовар-ат, пирожки-те, пирожки-те». «Ат» и «те» – это исчезнувшие теперь из московской речи члены, но в вятском говорке они ещё очень часто употребляются.
Не успели мы напиться чаю и поесть пирожков, испечённых к нашему приезду, как на улице появилась старушка – Татьяна Ивановна Рязанцева (она была женой дяди бабушки Александры Васильевны – Ильи Михайловича), идёт с палочкой. Говорит, что по Вятке стало известно – кто-то приехал с пароходом. Настолько Вятка была провинциальна, что приезд незнакомых людей тут же делался предметом обсуждения в городе.
– Вот пришла посмотреть, кто такое приехал, – произнесла старушка.
Мы побывали на могиле деда Егора Петровича в мужском монастыре. Плита на могиле деда была ещё цела{190}, так что разыскать могилу особого труда не представляло. Побывали у родственников, ездили в имение Герасимовых, находившееся недалеко от города. Там Е. А. Герасимова, весьма мужественная девица, с матерью которой и братом – пианистом Костенькой, который учился в Московской консерватории, мы часто встречались в Москве, завела хорошее хозяйство.
Отец М. Е. Зёрновой, отставной штабс-ротмистр Егор Петрович Машковцев (1812–1854), принадлежал к хорошо известной в Вятке культурной и состоятельной семье, в которой было много театралов, любителей книг. Книги с экслибрисами Егора Петровича находятся в областной научной библиотеке имени А. И. Герцена, да и сама она помещается в доме одного из Машковцевых.
В личном архиве В. Д. Зёрнова сохранился замечательный исторический документ, касающийся родословной Машковцевых. Он содержит полный послужной список Егора Петровича, перечисляет членов его семьи, а также удостоверяет: «…за собственноручным подписанием Его Императорского величества Николая Павловича 1844 года Ноября 3 дня за № 10686, что в воздаяние ревностности его Штаб-ротмистра Машковцева заслуг жаловать […] в вечные времена в честь и достоинство Нашей Империи в Дворяне…» (Коллекция В. А. Соломонова).
Талица – село Глазовского уезда Вятской губернии (ныне Фаленский район Кировской области), основано в 1901 году.
20 мая 1882 года М. Е. Зёрновой был получен «Указ ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, САМОДЕРЖЦА ВСЕРОССИЙСКОГО, из Московской Дворянской Опеки», в котором говорилось: «Опека, вследствие рапорта Вашего, прекратив опекунство над имением г. Машковцевых, на основании означенных в том рапорте обстоятельств и за продажею означенного имущества за долги и Вас от звания опекунши уволив, даёт Вам знать о сём и предписывает объявить всем наследникам того имения о содержании сего указа» (Коллекция В. А. Соломонова).
Е. П. Машковцев умер 22 марта 1854 года и был погребён в Вятском Успенском Трифоновом монастыре. После октября 1917 года монастырь закрыли, а захоронения уничтожили. Долгое время местонахождение могилы Е. П. Машковцева было неизвестно. И только в 1994 году из местной прессы вятская общественность узнала, что «по прошествии многих десятилетий при производстве строительных работ на территории монастыря плита с могилы Е. П. Машковцева вновь найдена. Теперь любой может прочесть имя и годы жизни университетского товарища А. И. Герцена, одного из культурнейших людей Вятки первой половины XIX столетия» (Вятский епархиальный вестник. 1994. № 7).