Граммовое детство. Алик Аллаяров
забываться, как давний сон. Так произошло и с моими воспоминаниями о тёте Нине.
Прошло несколько лет. Вернулся в родной поселок. Сидим за столом. Мама радостно рассказывает "новости нашего двора". Оля замуж вышла. Валерку посадили. Саня от передоза умер в больничке. Будни рабочего поселка городского типа на стыке эпох. И тут мать осеклась и погрустнела.
– Помнишь, тётю Нину?
– Ну, конечно! Как она?
– Ой, не спрашивай. Такое произошло, никому не пожелаешь.
После глубоких вздохов и рюмки чая, мама рассказала историю.
У тёти Нины был сын. Ее гордость. Парень что называется видный. Спортсмен. Десантник. И, видимо, с мамкиным характером. Я не был с ним знаком и видел лишь раз. В те годы мы были в разных возрастных категориях. Он был уже взрослым. И мама как-то упоминала, что Нина готовится стать бабушкой.
Так вот. Его убили. Убили жестоко, даже по меркам нашего криминального поселка. Кирилл возвращался с беременной женой поздно вечером. За гаражами какие-то отморозки пили пиво. Прицепились…
Этот факт, кстати, потом вызывал наибольшее удивление и негодование в пацанской среде РПГТ*. Даже у самых отмороженных в те времена было неписанное правило: не трогать пары. Если степень предъявы зашкаливала и требовала немедленной сатисфакции, парню всегда давали возможность проводить подругу домой. Мужской разговор обычно начинался со звуком захлопнувшейся за ней двери подъезда, не раньше.
А тут жена. Да еще беременная.
Чуть позже я узнал подробности от соседа. Это было громкое дело, обсуждалось оно всем миром и находило отклик в каждом сердце. Поэтому кровавую историю в деталях знал каждый житель поселка.
С начала что-то спросили (курево?). Ответ не понравился. Хотя какая разница?! Вопрос был риторический и задан с целью докопаться. Оценив ситуацию, Кирилл мягко подтолкнул жену к проему между двумя гаражами, закрыл промежуток спиной и прошептал: "Беги, когда начнется".
Он был уверен в себе, в своей силе и навыках. Поэтому не стал ждать. Напал первым, давая жене время убежать. Говорят, двоих уложил сразу, но пока разбирался с третьим, получил нож в бок от четвертого. Упал на бок. Озверевшие упыри накинулись на лежачего. Добивали ногами. Толпой. Как это могут делать только слабые духом и недалекие умом. Они были под "бычьим" кайфом, одновременно упоротыми и пьяными. Когда подобные сбиваются в стаи, их невозможно остановить. Они или убьют, или умрут. Силы были неравные, поэтому случилось первое.
Меня, как и моих рассказчиков, там не было. Но почему-то я верил, что погибал сын тёти Нины спокойно и даже с улыбкой. Ведь в арке между гаражами уже никого не было. Она успела…
Говорят, их потом поймали. Судили. Но следом уже появлялись другие. Такие же отмороженные. На улице начиналась новая эпоха. Эпоха людей без понятий и принципов, без совести и чести. Вскоре они органично вольются в малиновые ряды новых русских и начнут отжимать и крышивать зарождающийся класс коммерсов.
– Теперь