Гений. Оплот. Теодор Драйзер
нет, – возразил он. – Вовсе я не такой ужасный. Поверьте, мне с таким же трудом, как и всем, дается то, чего я хочу.
– Но вы все-таки добиваетесь своего. У вас есть цель.
Понадобилось немного времени, чтобы эти двое пришли к полному взаимопониманию. Они рассказывали друг другу о себе – вначале, конечно, с известной сдержанностью. Кристина посвятила Юджина в историю своей музыкальной карьеры, начавшейся в Хагерстауне, в штате Мэриленд, а он вспоминал дни своей ранней юности в Александрии. Они говорили о своих родителях и о том весьма различном влиянии, которое те оказали на них. Он узнал, что отец ее – владелец устричных промыслов, и, со своей стороны, признался, что его отец – агент по продаже швейных машин. Они беседовали о влиянии маленького городка на развитие личности, о своих ранних иллюзиях и начинаниях. Кристина пела в методистской церкви родного городка, собиралась одно время стать модисткой, потом попала к учителю музыки, который чуть не уговорил ее выйти за него замуж. Но тут что-то случилось – не то она уехала на лето, не то что-то другое, – и она передумала.
Один раз Юджин возил ее в оперу, еще как-то ужинал с нею в ресторане, потом опять нанес ей визит и в это третье посещение, проведя в ее обществе тихий вечер, осмелился наконец взять ее за руку. Кристина стояла у рояля, и он смотрел на ее лицо, на большие глаза, в которых дрожал вопрос, на нежную, красиво округленную шею и подбородок.
– Я вам нравлюсь, – сказал он вдруг, безотносительно к чему-либо, если не считать сильного взаимного влечения, которое оба испытывали друг к другу.
Она, ни минуты не колеблясь, утвердительно кивнула, хотя яркая волна краски залила ее лицо и шею.
– Вы мне кажетесь такой прекрасной, что словами этого не выразишь, – продолжал он. – Я могу только написать ваш портрет, или же вы – передать это в пении, – слова тут бессильны. Я не раз бывал влюблен, но в таких, как вы, – никогда.
– Разве вы влюблены в меня? – простодушно спросила она.
– А разве нет? – сказал Юджин, обнимая ее и привлекая к себе. Она отвернула голову, и ее порозовевшая щека оказалась у его губ. Он поцеловал сперва ее щеку, потом губы, шею. Приподняв ее подбородок, он заглянул ей в глаза.
– Осторожнее, – сказала она, – мама может войти.
– Да провались она, – рассмеялся он.
– Как бы вам самому не провалиться, если она сейчас зайдет. Она ведь и не подозревает, что я способна на такие вещи.
– Это доказывает только, как мало мама знает свою Кристину, – сказал он.
– Достаточно знает, – рассмеялась та. – Ах, если бы сейчас быть в горах!
– В каких горах? – полюбопытствовал он.
– В Голубых. У нас там дача в Флоризеле. Вы должны приехать летом, когда мы там будем.
– И мама тоже там будет? – спросил он.
– Да, и папа, – смеясь, ответила Кристина.
– И, надо полагать, кузина Энн?
– Нет, но братец Джордж будет.
– В