Гении разведки. Николай Долгополов
СССР проклятого британца Уинстона Черчилля, то так и должно быть. Подвел культ собственной личности. Слишком привык вождь, что его слово – последнее, решающее. Болезненное самомнение не позволяло представить, что Гитлер, «усмиренный» лично им, Сталиным, посмеет наплевать на заключенный Пакт о ненападении. 9 мая 1941 года в Москве были закрыты дипломатические представительства всех стран, оккупированных к тому времени фашистами. В этом же месяце Сталин выступил на Политбюро: «Вам надо понять, что Германия никогда не пойдет одна воевать». И еще пригрозил: «Если вы будете на границе дразнить немцев и войска двигать без нашего разрешения – тогда головы полетят». Соратники, хорошо зная Иосифа Виссарионовича, не сомневались – точно полетят.
Какие сообщения разведки, которой вождь не доверял. Он недолюбливал собственных дипломатов и торгпредов, живущих «там», а уж на разведчиков всегда смотрел с большим подозрением. Они же общались с иностранцами без всякого контроля. Потому Иосиф Виссарионович и позволил наркомам Ягоде, Ежову, а потом и Берии истребить больше половины закордонной разведки. И если бы Зорге, как предлагало начальство в кровавые 1937–1938 годы, вернулся в СССР, ему, скорее всего, было бы суждено разделить трагические судьбы сотен коллег по профессии. Когда Зорге под благовидным, вполне объективным предлогом отклонил приказание приехать в СССР, и возник так называемый вопрос о доверии к Рамзаю. Горячие головы были готовы разобраться с этим в Москве. Но Рихард не вернулся, тихо игнорируя приказы, чем вызывал еще большее недоверие. Примером отношения к нему Центра накануне войны может служить телеграмма за подписью «Директор» (читай: военной разведки): «Дорогой Рамзай! Внимательно изучив присланные материалы за 1940 год, считаю, что они не соответствуют поставленным задачам». Зорге, тратившего из-за наложенных Центром финансовых ограничений, по существу, собственные деньги на обеспечение работы резидентуры, упрекают в том, что он слишком щедро расходует государственные средства на оплату японских и прочих иностранных источников, работающих на него в Токио. «Мудро» предлагают сократить расходы на агентов и платить лишь за важные сведения.
И только после катастрофы 22 июня 1941 года к Зорге начали вновь прислушиваться. В театре, который посещали в основном европейцы и где даже вездесущей наружке за всеми было не уследить, ему назначили встречу со связником советской военной разведки. Самое подходящее место, простите за пикантную подробность, мужской туалет. Тут Зорге и сообщили, что всю его группу отметят высокими наградами, а урезанное финансирование Рамзаю обязательно увеличат.
Зорге, пренебрегая высоким статусом связника, перебивает посланника Центра. Вся его группа – коммунисты, ни один не трудится ради денег и наград. Задал он и вопрос, который, наверное, стоило оставить при себе. По крайней мере в Москве вернувшимся после начала войны из-за кордона разведчикам задавать его начальству строго не рекомендовалось. Почему игнорировали его предупреждения