Эвакуатор. Иван Шаман
и проглядела. Стресс дело такое, – задумчиво проговорил Михаил. – Ладно. Наручники я с тебя снимаю. Смысла в них уже не очень много. Тем более ты будешь на виду у всех, а койка, боюсь, скоро понадобится. Если есть жалобы – говори мне или Лизе. Пока пойдем, отведу тебя к остальным.
Не желая слушать возражений, он вывел меня из отгороженной ширмой комнаты в общий зал и посадил к гудящей пушке, нагнетающей теплый воздух. Я ошарашенно озирался. Станция осталась прежней, но при этом изменилась до неузнаваемости. Ее начали обживать пассажиры.
Начальник отошел к двум другим служивым. Они перетряхивали собранные в кучу вещи. Откладывали в сторону одежду и съестное.
Люди, хмурые и ежившиеся от холода, столпились у нескольких работающих на пределе тепловых пушек. Очевидно, какой бы план спасения ни был у государства на такой случай, пока он не вступил в силу. Или мы его на себе не почувствовали.
– Ты как? – неожиданно донесся до меня молодой мужской голос, и, оглянувшись, я увидел парня лет двадцати. Он протягивал кружку с чем-то ароматным, и отказаться у меня просто не нашлось сил. – Не против, если я рядом сяду? Елагин, Герман, помогаю полиции.
– Слава, – пожал я крепкую руку парня. – Тоже помогал.
– Видел. В одной из машин был, когда вы нас вытащили. Этот суп тебе в виде благодарности. Как ты вообще? Я думал, тебя плитой прижало – и с концами, – бесхитростно сказал парень.
– Выбрался как-то, – ответил я, отхлебывая быстрорастворимый суп. Бульон обжег верхнюю губу, но после агонии перерождения это была приятная боль. – Что тут происходит? Какие новости? А то я даже счет времени потерял.
– Если с самого большого П, то часов двадцать прошло. Не меньше, – сказал парень, взглянув куда-то наверх. – Буря не стихает. Начальник закрыл гермостворку, но землетрясение знатно потрепало станцию. Многие секции обвалились. Проводка держится на мате, синей изоленте и честном слове.
– Двадцать часов? – я чуть не поперхнулся. Выходит, я провалялся в беспамятстве почти сутки. Тогда понятно, почему люди выглядят как пришибленные. Обычная катастрофа должна была уже кончится. Ни одно землетрясение не может продолжаться весь день. Пик бури не продлится дольше десятка часов. Это ненормально. Хотя о чем я? Будто можно говорить о нормальности, когда у меня появился интерфейс.
– Ага. – Герман достал смартфон, переведенный в режим максимальной экономии. – Еще трое суток протянет на зарядке. Связи нет. Никакой. Сети нет. Буря стала только жестче. Ну, хоть разломы новые образовываться перестали. Хуже уже не будет.
– Будет, – угрюмо сказал сидящий в нашем же круге черноволосый мужчина с крючковатым носом. – Обязательно будет.
– Да что вы каркаете? – отмахнулся волонтер. – Что может плохого случиться?
– Что? Тебе список? – зло взглянул на нас мужчина. – Мы в десятке километров тоннелей от Москвы реки. Если землетрясение разрушило грунтовые укрепления и отводящие трубы – через пару часов нас начнет подтапливать. Если повезет, вначале вода пойдет в станции глубокого залегания и на кольцевую.