Работы. Мемуар. Александр Феликсович Борун
им не показал, у меня ведь её нет. Военком, говорят, поехал на мандатную комиссию с призывниками. А вас, наверное, вызвали, чтобы вклеить мобилизационное предписание52. – Наверное! – обрадовался я. Не то чтобы захотел получить мобилизационное предписание, я вообще не знал, что это такое, но если они на мой счёт заблуждаются, то зачем возражать. Им явно было лень копаться в каких-то бумажках и определять, кто я и какое имею к ним отношение. А я, по большому счёту, не знал, зачем меня вызвали, и вызвали ли. По идее, должны бы дать всё же повестку на дальнейшее прохождение медкомиссии, но кто их знает? – Давайте военный билет, – сказали мне и вклеили перед самой задней корочкой ярко-красный листочек с текстом. Тут открылась дверь и стали входить призывники, с которыми я вместе проходил медкомиссию. А после половины призывников вошёл военком. Я обошёл первых вошедших так, чтобы они оказались между ним и мной и вышел за дверь, слыша, как сзади канцеляристки возмущаются, что он вызывает людей, а им не сообщает, зачем. А пока он на них отвлёкся, я и ушёл. Пусть ругаются. Мне его не жалко. Действительно, вызвал – через секрепата – и не сказал, зачем. В том числе, мне. Для канцелярских работниц же я «ушёл», то есть перестал существовать в поле внимания, с того момента, как они отдали мне военный билет. А у меня было готовое оправдание для следующего вызова в партком. В военкомат ходил, получил – как его? – мобилизационное предписание, ага. Могу предъявить. Претензий мне не высказывали. Вообще больше ничего не сказали.
В конце концов, мне просто повезло, что я пришёл как раз в этот момент. Специально я не подгадывал. Я и не знал, когда мандатная комиссия, и вообще не пытался строить хитрых планов по уклонению от призыва, что бы там военком ни думал. Шлангом немного прикидывался, это да. Но это же абсолютно правильное для армии поведение. Его предписывает ещё известный указ Петра I от 9 декабря 1709 года: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство».
Дома я прочёл текст в мобилизационном предписании. Там были указаны основной и запасной пункты и время явки в случае мобилизации. Наверное, имелось в виду, если война. Основной – у главпочтамта в тот же день, кажется, в 8 утра, запасной (вдруг главпочтамт вместе с центром Саратова, да и им самим, чего уж там, уже не будет существовать?) – в лесу, на Кумысной поляне, на следующий день53. Указано, что если будет повестка с иными сроками и координатами явки, то являться по повестке. Что делать, если будет повестка с теми же самыми местами и временами, не сказано. Предполагая, что составлявшие предписание слов на ветер не бросают, зачем они определили возможную повестку именно как с отличающимися координатами? Если имели в виду простое указание «если будет повестка, то являться по повестке»? Подумавши, можно сделать вывод, что при получении повестки с теми же координатами, что в предписании, нужно, видимо, действовать по-другому, чем с повесткой с иными координатами, а именно, являться
В.Ч.: мне тоже вклеивали, такое розовенькое. Вызвали повесткой, в которой не было написано зачем, продержали полдня, я был уверен, что опять забрать попробуют (а аспирантуру я уже закончил, но кандидатом наук не стал, так что тогда имели право). Но просто вклеили и отпустили. – Я: да, я так и понял, что у них это была как раз в это время стандартная процедура, с чем мне повезло
В.Ч.: да, смысл в том, что не дожидаясь повестки, сам, как особо сознательный. Но Кумысная поляна – это интересно! У меня гораздо скучнее: техникум за углом, где был и наш избирательный участок и лекции на сборах нам читали (Повезло: у отечества не было тогда денег, чтобы как полагается посылать на месяц в лагеря, поселять в палатках… помнишь «партизан» во время нашего пребывания в Бресте? Или – сильно идеализированная версия – фильм «Парад планет». А нам просто заменили лекциями по вечерам. – Я: да, позже в Мск я на сборы попадал тоже на лекции. А немного лет назад, уже во время всеобщего бардака, человек в МИСиС рассказывал, как был на сборах с выездом за город, и там была непрерывная пьянка, с ведома начальства, которое, увидев первый ящик водки, предупредило только, чтобы они «не очень». И, хотя ежедневно собирали с утра в сельский клуб на лекцию, но лектор ни разу не пришёл. А потом распустили по домам, раньше срока, понимая, что никто раньше на работу не побежит, используют как мини-отпуск.