Данте и философия. Этьен Жильсон

Данте и философия - Этьен Жильсон


Скачать книгу
фактом: публичные оскорбления Данте в адрес матери Форезе[124] намного превышают ту меру язвительности и остроты, которую допускало флорентийское красноречие. Сонеты Данте и Форезе Донати – это обмен грубыми оскорблениями, в котором Данте был зачинщиком и тон которого слишком безошибочно выдает двух гуляк из таверны. Можно ли после этого сомневаться, что перед нами одна из словесных перепалок, обычных между собутыльниками? О том, что это так, свидетельствует сама «Божественная комедия». В Чист. XXIII, 115–117 Данте отвечает на вопрос умершего Форезе, которого он предусмотрительно помещает не далее Чистилища, и начинает со следующих слов:

      …Если ты окинешь взглядом,

      Как ты со мной и я с тобой живал,

      Воспоминанье будет горьким ядом.

      Как же они живали друг с другом? Францисканец Серравалле разъясняет нам это на латыни, которую лучше оставить без перевода: «Nam ipsi fuerunt socii in rebus aliquibus lascivis, quas fecerunt invicem et insimul*»} Может быть, почтенный минорит ошибается или клевещет? Как это узнать? Для этого довольно текста «Божественной[125] комедии». Даже если не доходить в интерпретации слов Данте до крайности, к которой они, надо признать, подают повод, они все равно не подразумевают, что отношения между двумя друзьями были добропорядочными. Некоторые историки отказываются в это верить; другие, мужественные и чистокровные мачо, считают первых за простаков и потешаются над Данте, его трудом и нами. Все они предают Данте. Ибо правда в том, что поэт это сделал; но правда и в том, что он этого устыдился. Так поверим, что он это сделал, и испытаем от этого боль вместе с ним.

      Кроме того, для понимания Данте чрезвычайно важно продолжение этого места. Поэтому следует прочитать его, ничего не добавляя и ничего не опуская:

      От жизни той меня мой вождь воззвал,

      На днях, когда над нами округленной

      Была (и я на солнце указал)

      Сестра того. Меня он в тьме бездонной

      Провел средь истых мертвых, и за ним

      Я движусь, истой плотью облеченный.

      Так я поднялся, им руководим,

      Всю эту гору огибая кружно,

      Где правят тех, кто в мире был кривым.

      Он говорит, что мы дойдем содружно

      До высоты, где Беатриче ждет;

      А там ему меня покинуть нужно.

      Так говорит Вергилий, этот вот

      (Я указал).

(Чист. XXIII, 118–131).

      Таким образом, эта разгульная жизнь с Форезе (di quella vita) оказывается именно той точкой, с которой начинается «Божественная комедия». Перечитаем первые три стиха священной поэмы:

      Земную жизнь пройдя до половины,

      Я очутился в сумрачном лесу,

      Утратив правый путь во тьме долины.

      За этим символом леса пытались отыскать множество вещей: невежество, философию, политическую анархию во Флоренции, ссылку Данте и многое другое[126]. Почему бы не прислушаться к самому Данте? Ведь он говорит нам, что́ означает лес. Данте не помнит, как он очутился


Скачать книгу

<p>124</p>

Dante, Il Canzoniere, in: Corrispondenze in versi, op. cit., pp. 173–174; русск. пер. op. cit., с. 31). Толкование этих текстов представляет чрезвычайные трудности даже для специалистов; см. Fr. Torraca, La tenzone di Dante con Forese, in: Nuovi studi danteschi nel VI centenario della morte di Dante, Napoli, P. Federicoè G. Ardia, 1921, pp. 1—40. Однако нет нужды проникать в детали, чтобы понять общий тон; третий сонет Данте к Форезе в этом смысле более чем прозрачен.

* Рискнем перевести: «…ибо они оба участвовали в неких сладострастных вещах, которые творили друг с другом и одновременно» – Прим. пер.

<p>125</p>

Минималистская интерпретация этого места содержится в комментарии: Dante, Le Divina Commedia, de Scartazzini revu par Vandelli, U. Hoepli, 1920, ad loc. (Purg. XXIII, 116): «Qualfosti meco, etc.: какую жизнь ты вел со мной, а я с тобой. Что намек касается не отношений Данте и Форезе, их низменной взаимной связи, а скорее той греховной жизни, которую они вели совместно, доказывает стих 118: Di quella vita, etc. И в самом деле, ссора между Данте и Форезе служит доказательством этой порочной жизни».

<p>126</p>

Тот факт, что selva oscura символизирует не первородный грех, как считают некоторые интерпретаторы (Л. Пьетробоно, Л. Валли), а грех актуальный, в свете приведенного текста мне кажется совершенно очевидным. Другие аргументы в пользу этого утверждения приводит Микеле Барби (M. Barbi, Nuovi problemi della critica dantesca, in: Studi Danteschi, vol. XXIII, 1938-XVII, pp. 26–28).