Либелломания: Зимара. Наталья Мар
Но кто-то исправно платит, чтобы держать меня здесь, среди бренных обёрток вроде тебя.
Стало интересно, сколько ещё уничижительных терминов он приберёг для обозначения людей. Может, имперский синтетик? Чушь, одёрнула я себя. Синтетики не ходят с болтами наружу. А вообще… вообще не всё ли равно? Веки набрякли и слипались.
– Сам такой, урод, – воскликнул рот в гамаке слева, – сам ты жаба, я тебя выковыряю из фольги и кишки высосу как спагетти!
Я подтянула ноги на гамак, поджала пальцы и схватилась за них руками.
– Его зовут Зев Гуг, – невозмутимо пояснил Ка-Пча. – Он треть триады. Горло-ухо-глаз: Гуг.
Он встал и отогнул бинты на лице Зева. У земноводного была совершенно гладкая голова без глаз и ушей, только узкие щели жабер приподнимались, чмокая, и дрожали на скулах, когда он дышал.
– Так это он в другой камере ссорится?
– Да, триада связана воедино. Сонар Гуг в пятом отсеке, у него уши. А их самка Бельма Гуг в первом. У неё глаза.
– Он не опасен?
– Абсолютно, если не совать пальцы ему в рот. Но может напугать такого вульгарного биотика, как ты. Я могу поделиться запасными ушными болтами с фасонным шлицем, силиконовая смазка поглощает до девяноста процентов шума.
– Нет, спасибо, – испугалась я и примерила на себя роль вульгарного биотика с болтами в качестве берушей. – Всё равно не засну.
– Вот, – Еклер порылся в пижаме в поисках второго запасного болта. – Очень удобно ввинчивать.
– Нет. Спасибо. У меня резьба не… не той системы.
– Могу добыть винты с полупотайной головкой.
– Спасибо, Еклер. Не нужно пока. Да, спасибо за то, что вступился утром.
– Совершенно не за что, – отмахнулся Ка-Пча. – То был нелогичный выпад с моей стороны. Твоя летальная оболочка этого не стоила. Но надо мной довлеют законы робототехники. Я классической системы, понимаешь?
– А за что сидишь?
– За это и сижу.
Моя летальная оболочка успокоилась тем хотя бы, что этот тип, кажется, не представлял опасности прямо здесь и прямо сейчас.
– А эта агрессивная… с розовыми волосами и карандашом…
– Дъяблокова. Бранианка вроде. Утверждает, что всё происходящее – это книга, которую она пишет, а люди вокруг – её персонажи. Грозится то замучить, то вычеркнуть. Говорят, на воле убивала направо и налево. С ней надо поосторожнее. И ни в коем случае не зови её через мягкий знак.
– Э… хорошо. Что это вообще за место? – спросила я, только чтобы не заснуть. – Что значит «бентос»? Слово какое-то знакомое.
– Дно. Бентос – глубоководный корпус. Это нужно, чтобы ваши тленные чехлы не вымерзли. В воде ноль.
– А сколько на поверхности?
– Мой санитар удильщик передавал: минус двадцать два. Он делится со мной новостями. Разумеется, только из солидарности между роботами, – он задрал подбородок, а я подумала, что лучше бы из солидарности тот не окунул Еклера в кисель утром. – Кстати, ты же не буйная?
– Я