Господь. Владимир Алексеевич Козлов
А тебя всё равно бог покарает за земельные захватнические операции. Найдутся люди с большим весом, которые с аппетитом проглотят тебя, а твою монополию разорят. Разве можно у школ земли захватывать и строить на том месте знакомым чиновникам гаражи. Это большой грех Валера. Ты детей обижаешь.
Гуран, прищурив глаза, выпятив заметно спавший за короткое время живот, приблизился к собеседнику.
– Гера ты не исправимый человек. В бане часто моешься, а коммунистическую пропитку смыть с себя не можешь. Когда мы с тобой обрели акции, ты постоянно мне предлагал поменяться местами. Но у меня не ослиные мозги. Делиться тем, где я был пионером, это унизительно подумал я. И оказался прав! Это я создал, лучшую компанию в регионе, скопировав её в Швеции у компании SKANSKA. Мы строим везде, потому что меня ценят. А про школьные земли ты зря заикнулся. Я всем школам ежегодно и бесплатно делаю капитальные ремонты. Ну, поставил я на мёртвых землях строения, кому от этого плохо? И не забывай, что это мы тебя с Евгенией Васильевной из тюрьмы вытащили. А там не знай, как бы у тебя жизнь сложилась? Ты мне по гроб жизни должен быть благодарен.
Господь допил виски и, опасаясь, будто их может кто-то услышать на ухо прошептал Гурану:
– Да вы меня и упекли туда. А ещё был третий основатель заговора, по фамилии Зырянов, – знаменитый коммунист в нашем тресте. Правда, о нём я узнал перед его смертью. Он соизволил на берегу моря мне покаяться. Помнишь день медика. Я ему поверил, хоть он был под градусом, но слёзы у него были настоящие.
– Нашёл, кого слушать, у человека сильный психоз был на почве алкоголизма, поэтому я его и проводил на отдых. И к тому же Анатолий Михайлович был человек почтенного возраста.
– Да я знаю, вы с ним одного возраста.
– Но ты же не путай, – покосился Гуран на своего друга и подчинённого. – Я же не могу из своей личной компании отправить сам себя на пенсию. В этой ситуации, я вечен, пойми это.
– Я это понял, находясь в камере. Мне эта мысль не давала покоя долгое время. И только благодаря аргументам моей покойной жены Надежды, я закопал свои подозрения. Она не верила в коварство своих кумовьёв. И тогда у меня наступило полное бездумье на плохой этап моей жизни. Ко мне возвратились счастливые денёчки!
– И что же случилось, что ты опять на меня волну обвинения гонишь Гера?
Господь машинально погладил пальцем небольшой шрам над правой бровью и тут же отдёрнул руку.
– В тюрьме я отгонял всячески твою вину. Хотя один прекрасный человек из прошлого, ясно мне истолковал, что моё пленение, это твоих рук дело.
– Конечно! – воскликнул шеф. – Ну, поделись богатым воображением тюремного друга.
– Это очень долго, да и не понять тебе его талантливой тюремной философии. Главное он был прав! А вот кого я увидел на кладбище у могилки прокурора Червякова в эту пасху, это был гром среди ясного неба.
– И кто там предстал пред твоими очами? –