Кража Медного всадника. Т. Р. Свиридов
публике, но, особливо, пригодных для воспитания юношества в духе патриотизма. Великий князь Михаил Павлович изъявил крайнюю озабоченность этим обстоятельством и довёл своё мнение до государя, который полностью согласился с ним и повелел восполнить сей досадный пробел.
Господа, вы должны сделать это! Ваши глубокие познания, Иоганн Христофорович, и ваше талантливейшее перо, Фаддей Венедиктович, обязаны объединиться, дабы сотворить шедевр исторической мысли, однако же облечённый в простую, доступную для обучения юношества форму. Сам государь, – граф указал на портрет на стене, – придаёт этому важное значение. В наш век легкомыслия и вольнодумства необходимо с детских лет прививать подрастающему поколению уважение к Отечеству, к помазаннику божьему, призванному управлять им, к нашим традициям, которые утверждались сотни лет.
Господа, я убеждён, что вы оправдаете высокое доверие государя! Я верю в вас, господа, – граф оглядел вытянувшихся перед ним Шлиппенбаха и Булгарина. – Засим, я вас оставляю. В самое ближайшее время вы получите подробный план работы. Трудитесь, вам никто не будет мешать, напротив, вам окажут всю необходимую помощь.
Он коротко поклонился и вышел.
– Да, попали мы с вами, как куры в ощип, – протянул Булгарин, едва за графом закрылась дверь. – Одно хорошо – платят прилично. Вы уже получили жалование?
– Так есть, – кивнул Иоганн Христофорович.
– Сколько?
– Это не тема для разговора.
– Экий вы скрытный!.. Однако дело нам предстоит тяжёлое: история-то российская, она ведь и так, и эдак может быть истолкована, а нам нужно попасть в копеечку. Вот господин Кукольник сочинил про 1812 год пьесу «Рука Всевышнего Отечество спасла». Была поставлена на сцене Александринки в бенефис известного актёра Каратыгина и одобрена государем-императором. Кукольнику слава, почёт и деньги – как бы и нам таким образом книгу сочинить.
– Я привык иметь опору на истину, – сказал Иоганн Христофорович.
– Эх, господин Шлиппенбах, истин много, а нам надо выбрать ту, из которой можно сапоги сшить, – возразил Булгарин. – О, я смотрю у вас тут водочка и закуски! Вы позволите?.. А то когда ещё обед принесут…
Решив искать следы кражи в высших кругах петербургского общества, Кокошкин и Верёвкин оказались в затруднительном положении. С простонародьем было проще: подозреваемому можно было пригрозить поркой и тюрьмой, накричать на него, побить, в конце концов, но как быть с человеком, занимавшим видное положение в обществе? Такие способы здесь явно не годились: иные из тех, кого можно было заподозрить в краже, сами, пожалуй, накричали бы на обер-полицмейстера и полковника и пригрозили тюрьмой, разве что не побили бы, да и то…
Как быть, если подозреваемый в краже имел влияние и власть – как с ним обходиться?.. И тут Верёвкину пришла в голову отличная идея:
– А не поехать ли нам к Клеопатре Петровне? – сказал он.
«Голова», – подумал Кокошкин, с уважением