Пламя мести. Иван Никитчук
дорожками. Большой стол под голубой скатертью до половины заставлен фотографиями, цветными открытками в ракушечных оправах.
Лукерья Кондратьевна незаметно пробралась в сени и в полуоткрытую дверь следила за тем, что происходило в хате. Она видела, как солдаты топтались по комнате, заглядывая под кровать и под стол, шарили под лавками, отворачивали и прощупывали матрац, трогали ковры, любовались узорами полотенец на стенах. Казалось, что они просто рассматривали незнакомую обстановку. Но вот один из солдат сдернул со стены понравившееся ему полотенце, и это как бы послужило сигналом для остальных. Все трое стали сдирать ковры, полотенца, рушники, скатывать ковровые дорожки.
Сердце женщины сжалось. Она решительно шагнула через порог в хату.
– Что вы делаете? – крикнула она.
Все трое переглянулись.
Больше она ничего не могла сказать и только смотрела на грабителей со страдальческой укоризной. Она походила сейчас на птицу, на глазах которой разоряли гнездо.
– Добре, домна[3], – протянул он, жестами объясняя, что ему нравится хата и что он с товарищами желает остаться здесь на ночлег.
– Для вас как раз все и приготовлено, – в бессильной злобе проговорила Лукерья Кондратьевна.
– Хорошо, добре.
– Да, добре вам с бабами воевать.
Она пошла к выходу, но у порога остановилась и молча покачала головой.
После вторжения солдат скрываться Никитиным уже было нечего. В тот же вечер отец, мать и девочка Маня перебрались из коморы в кухню.
Ваня, прятавшийся четыре дня на чердаке сарая, в кухню перейти отказался.
– Что же ты, один тут останешься? – спросила мать.
– Не хочу показываться им на глаза.
– Чего их бояться? Не съедят они тебя. Побудут день, другой и уедут.
– Я не боюсь, мама. Просто видеть их в нашей хате не могу.
– Верно, сынку, – вмешался отец, – ты, мать, не мешай ему, пусть делает, как хочет. Он верно делает.
Вечером Маня принесла брату на чердак ужин.
– Ваня, а зачем ты прячешься? – спросила она.
– Так нужно.
– Солдат боишься?
– Нет, не боюсь.
– А чего же не пошел с нами?
Ваня посмотрел на сестренку и улыбнулся.
– Любопытная ты очень!
– Не хочешь сказать?
– После, Маня.
– Нет, сейчас скажи.
– Что ты пристала! А то совсем не скажу. Ты вот лучше проследи, когда не будет в хате солдат, залезь под печку, там в правом дальнем углу спрятан ящик с книгами. Достань «Войну и мир» и принеси мне.
– Добре.
– Только смотри, чтобы никто не видел. Девочка, польщенная тем, что ей доверяют тайну, которую не должен знать никто, заговорщицки шепнула:
– Понимаю. Раз секрет, значит секрет.
– Правильно, Манюша. Пионеры должны доверять старшим и помогать. Помнишь клятву пионера?
– Помню!
Госпожа (