#заметкидоброгодантиста. Хроники Ассоциации. Роберт Мамиконян
ста названий улиц, развязок и ориентиров в виде моек, магазинов и деревьев.
На встречу с президентом Ассоциации я пошел с пакетом. Роскошная публика думала, что я курьер, занимающийся доставкой из вьетнамского морга.
Как ни странно, встреча прошла успешно и меня повысили.
Пакет я положил на пол, рядом со своим стулом. Когда, уходя, я взял его, то заметил мокрое пятно, оставленное на шикарном ковре.
Сыр вошел в финальную стадию распада.
Виталич
Все совпадения с реальными людьми и событиями бессмысленны и жестоки.
Виталич был чиновником департамента здравоохранения всех созывов. Служил он третий десяток лет. Груди имел третьего размера, живот соответствовал третьему триместру, коррупцией он занимался через третьих лиц. Бог любит троицу.
В деле коррупции, а именно откатов и распилов, прохождения финансов через неведомые промежуточные фирмы и счета с постепенным их таянием, Виталич достиг уровня мастерства, равного мастерству Малышевой меня раздражать. То есть делал он это очень хорошо.
Виталич был похож на большую лысую удивленно-озадаченную рыбу и чем-то ностальгически напоминал губернатора Шанцева.
Основной отличительной чертой Виталича, которой он мне запомнился, было то, что он вскрыл тайный код русского языка и автоматически переводил русскую речь в рубли, а рубли, автоматом, в валюту.
Ведя с ним переговоры, я понимал, что сказанное мной он слышит, но не воспринимает, проводя в голове какие-то вычисления, в результате которых он либо растягивал все три подбородка в подобии улыбки, либо вытягивал губки и качал головой. Последнее означало непорядок и маленькие возможности для откатов.
Безынтересное предприятие, как он любил говорить.
Вот говорю я ему, что Ассоциация вместе с Еврокомиссией и всеми людьми доброй воли, дабы улучшить показатели заболеваемости у беременных…
А Виталич слушает и при этом корчит гримасу, будто через его уретру прямо сейчас выходит почечный камень в два карата. Потом так жиденько спрашивает:
– А выделено-то сколько?.. Ага… Ясненько. И нам столько же надо выделить? Ага.
И вычисляет. Сидит молча двадцать секунд, тридцать. Максимум до минуты. И все ясно.
Отдельную личную неприязнь вызывало у Виталича слово «безвозмездно», даже если это безвозмездно делали мы.
– Ну что вы, Роооерт Ааныч, безвозмездно! Мы же не сьексьом занимаемся, чтоб безвозмездно, – шутил он, намекая, что секс в его жизни бывал не за деньги. – Тем более, дорогой друг, нам-то с чего заниматься безвозмездно беременными, нам-то это не грозит, – продолжал он. Хотя с его елейным голосом, грудями и животом я не был бы так уверен в невозможности вынашивания и тем более вскармливания плода.
Так же омерзительно, как «сьексь», он выговаривал слово «письать».
– Где тут можно пописьать? – спрашивал он, создавая ощущение тяжелого простатита и мочеиспускания в час по чайной ложке.
В общем, иметь с Виталичем