Посмертная месть. Михаил Черненок
раздел, шулер отменный. Кстати, за сутки до того, как спрятаться у тебя, Куксин с Алтыновым засыпались на «мокрухе»… – Голубев умышленно сделал затяжную паузу, после которой сухо спросил: – Не ты ли навел их на это злодейство?
– Я «мокрятником» никогда не был и, слово даю, не буду.
– Что не был, знаю, а в светлом твоем будущем не уверен. Сядешь ведь, Витюшка, на большой срок ни за чих собачий…
Под энергичным напором мающийся похмельем Синяк в конце концов не устоял. Как и предполагал Слава, Никита Куксин с каким-то здоровенным корефаном, назвавшимся при знакомстве Митяем, заявился к Вите Синякову ранним утром в пятницу. Три года назад Синяков перехватил у Куксина полсотни тысяч. В связи с судимостью Никиты вернуть долг не успел. Учитывая трехлетний срок, к пустяковой сумме Кук набросил должнику тысячу процентов. Такой налички у Синякова не оказалось, и он попросил отсрочки до воскресенья. Никита согласился подождать при условии, что Витя обеспечит ему с Митяем надежную «берлогу» от ментов в мамкином доме. В воскресный день Синяк рассчитывал удачно «помышковать» на крестьянском рынке в райцентре, однако пошел на дело не в настроении, и удача ему не улыбнулась. Воскресной добычи хватило всего на четыре бутылки водки да на закусон. Всего лишь с «водочным успехом» прошли и последующие дни. Куксину, а особенно – Митяю, ждать у моря погоды надоело. Вчерашним вечером за распитием очередной бутылки Никита предложил Вите перекинуться в картишки. Начали кидать в «очко». Синяков быстро отыграл у Куксина почти весь долг. Еще бы один «замет» – и Куксин остался бы с носом, однако равнодушно наблюдавший за игрой Митяй предложил Синякову на остаток срезаться с ним в «буру». Войдя в азарт, Витя «забурился» так, что «за какой-то час спустил не только выигрыш, но и без штанов остался».
– Как же ты так круто опрофанился? – сочувственно спросил Голубев.
Синяков вздохнул:
– Митяю, чтобы закосеть, ведро водки надо. Мне же и поллитровки хватило.
– И ты, проигравшись, надумал переквалифицироваться во взломщики?
– Ничего я, дурак, набитый ватой, не думал, – в сердцах сказал Синяков. – Мамкой клянусь, по пьяни врюхался. Никита напялил мой выходной клифт, хотя он и жмет ему под мышками, а Митяю тоже надо было сменить фасон, но в моем скудном гардеробе не оказалось подходящего размера. Выбрали шмотковый киоск, где ночью не торгуют. Меня уговорили постоять на стреме. Считали, балбесы, что «комок» вообще не охраняется, а там сигнализация сработала. Кук с Митяем дружно слиняли. Я же, вдрызг пьяный, без шухера сдался ментам.
– Тебя не заинтересовало, почему «корефаны», освободившись из колонии вполне законно, залегли в «берлоге» и учинили маскарад с переодеванием?
– В этом ничего интересного нет. Сам, бывало, выйдя на волю, не сразу к свободе привыкал. По месяцу и дольше обходил ментов стороной.
– О том, как они в среду на прошлой неделе «прихватизировали» чужие «жигули», не рассказывали?
– Ни слова о прошлом не базарили.
– А о будущем?..
– Будущее у всей братвы одинаковое: либо пан, либо пропал.
– Надолго