Наследник. Лариса Валентиновна Кириллина
открыли печальную истину: вынашивала ее моя мама, которая родами и умерла. Нам казалось, что сообщать это маленькой девочке означало бы нанести ей непоправимую травму. Она и так получилась другой, чем сестра – более чуткой, серьезной и вдумчивой.
Отпустив их гулять по кампусу и выдав денег на лакомства, я занялась своими делами. Заседали мы в Институте истории Тиатары и улаживали сугубо технические вопросы, о которых нет смысла писать.
Потом все понемногу начали расходиться, а я вдруг решила остаться и поговорить с профессором Уиссхаиньщщем с глазу на глаз.
У нас с ним отношения почти столь же давние, как и с моим учителем, только складывались они поначалу конфликтно. Будучи второкурсницей, я даже осмелилась против него взбунтоваться, и Ульвен с трудом помирил нас – он вынужден был открыть мне истинный статус своего коллеги, для которого преподавание служило прикрытием его межгалактической миссии. И хотя профессор Уиссхаиньщщ не раз проявлял ко мне интерес и даже некоторую благосклонность, не могу сказать, что он пользовался моей взаимностью. Насколько я доверяла учителю, настолько побаивалась Уиссхаиньщща. Да, Ульвен постоянно внушал мне: его коллега – никакое не инфернальное существо, а типичный уроженец планеты Аис, но я-то знала и помнила, что аисяне порой бывают другими. На вид они все кошмарны, однако никто из них, кроме Уиссхаиньщща, не воспринимался мною как порождение тьмы. При этом он никому из нас ничего плохого не делал, тут я должна судить справедливо. Кураторы, как мне объяснил Ульвен, вообще не вмешиваются во внутренние дела опекаемых ими планет, кроме как в экстренных ситуациях.
В последний раз я с ним говорила в ту ночь, когда на меня обрушилось ясновидческое прозрение: мой учитель погиб. Я сама связалась с Уиссхаиньщщем и спросила его, могло ли такое случиться, и почему эта весть долетела ко мне во сне прежде, чем ее донесли межгалактические ретрансляторы (а это делается не мгновенно и даже не очень быстро). Ту беседу с «ночным со-ректором» я припоминаю теперь очень смутно. Я находилась в состоянии транса, как древняя пифия. У меня колотилось сердце, тряслись все конечности, ноги заледенели, язык выговаривал нечто немыслимое – а в экране виднелся безглазый бесформенный призрак, вещавший глубоким механическим басом и называвший меня не по имени, а «госпожа Хранительница». Ни сочувствия, ни сострадания ожидать от него не следовало. Мой учитель, когда со мною случались несчастья, первым делом спрашивал, чем он может помочь. Уиссхаиньщщ лишь с философским спокойствием констатировал: да, феномен мысленной связи между мной и Ульвеном – исключительный, но при этом реальный, поэтому прилетевшая ко мне во сне информация заслуживает быть воспринятой как гипотетически верная. Через несколько дней он прислал сообщение с подтверждением моих самых страшных предчувствий. Это произошло в перерыве между моими занятиями со студентами. Не знаю, как я тогда довела семинар до конца. Возвратилась в дом семьи Киофар и слегла в лихорадке.
Общаться