De feminis. Владимир Сорокин
головой, словно не веря возвращению. И вдруг выкрикнула глубоким сильным голосом, подняв кверху тяжёлое, красивое лицо:
– Тя-а-ан!
– Да! – ответно крикнула служанка.
– В моём чемодане зелёная банка! Принеси сюда!
– Что там? – не поняла Алина, массируя себе затылок.
– Матча от Гвинет. От милой, доброй Гвинет. Она пришла к нам. Она любит твоё искусство. Выпьем сейчас, да? И ещё еда её в пакете… Тя-а-а-ан! И пакет с суперфудс! Белый! Тоже сюда неси! В холодильник!
– Сейчас… матча… – Алина глянула на настенные часы, показывающие четверть третьего. – Поздновато? Или рановато.
– Да нет… не рановато… – С привычно тяжёлым вздохом Вик снова обняла её сзади, покачала. – Ты была такая сегодня… божественная… они все ползали вокруг тебя, как пчёлы… замёрзшие…
– И этот рой стал гудеть как-то слишком… жалко.
– Замороженно! Мороз. Вечный мороз этого города.
– Невыносимая музыка. Признаться, нью-йоркская арт-сцена стала невыносимой. Пандемия что-то сделала с людьми. И это всё неслучайно.
– Это… тяжко… мне холодно до сих пор… ты согреешь меня?
– Конечно, милая. Мороз экзистенциальный, ты права. Если это та самая новая метафизика, то её разрушительность только начинает проявляться. А что будет через год, два?
Вик обречённо покачивала красивой большой головой:
– Нет, нет, нет. Нас там точно не будет. Никогда.
И сейчас мы вовремя… вовремя…
– Там припёрся этот идиот из “Артфорума”. Он опять напишет про мой “мучительно-неизбежный опыт травматического самоцитирования”!
– Напишет… гнусно… по-ледяному…
Алина нервно зевнула.
– И кого же мне травматически цитировать? Бёрдена? Или Аккончи?
Вик качала Алину:
– Тёплая моя… хочу… хо-чу, хо-чу…
– Вик, милая, я сейчас просто рухну.
– Не дам, не дам, не-дам… ты выпьешь матча милой Гвинет… и я…
– И ты…
– И я… и ты… и мы… Тян!!
Служанка вошла в гостиную с банкой и пакетом.
– Завари нам чая из этой банки.
– Сейчас.
В айфоне Алины послышался сигнал сообщения. Вик взяла его большой белой рукой, активировала:
– Это Элисон. Тайвань. Всё! Немцы опоздали.
– Уже?!
– Уже. Китайская роба…
– Сделала погоду? Или геополитический страх недоимперцев?
– Уже… уже…
– А может, просто потому, что он насилует её без маски?
Вик улыбнулась так, словно увидела забытый добрый сон. Рассмеявшись, Алина потянулась, помотала головой, подошла к низкому чайному столику, села, хлопнула в ладоши:
– Быстро! Стремительно. Т-35 продавалась четыре месяца, а?
– Всё не случайно… всё для тебя, божественная… лёд треснул.
– Новые старые времена?
Чай пили, как всегда, молча. Затем Вик привычно взяла Алину на руки и понесла в спальню на второй этаж.
После