Малыш от чужого папы. НеСлучайная связь. Вероника Лесневская
скучно. На лифте захотела покататься, – признается неожиданно. – И заблудилась. Не знаю, как вернуться.
С трудом прячу улыбку. Маленькая непослушная хулиганка.
– А сам папа где? – пытаюсь выяснить хоть что-то. – Что он тебе говорил?
– Сказал, что ненадолго зайдет к директору, – лепечет тихо. – А ушел… надо-олго, – шмыгает носиком.
– Так, уже легче. Здесь один директор, – имею ввиду Врагова. – Давай я тебя проведу.
Пожимает плечами. Не спешит соглашаться.
– Не пойду. Папа ругать будет, – хлопает мокрыми ресничками, срываясь на плач.
– Ну, что ты, бусинка, не плачь, – обхватываю аккуратное личико ладонями и бережно стираю слезы. – Не будет.
– Он строгий, – жалуется тихо.
– Потому что любит тебя. И волнуется, – придумываю оправдание человеку, которого в глаза не видела.
– Правда? – сводит бровки.
– Конечно! – выпаливаю убедительно, хотя понятия не имею, какие у них отношения в семье. Может, ее отец и впрямь тиран и самодур. Надеюсь, что нет…
Посылаю малышке добрую улыбку, поднимаюсь и протягиваю ей руку. Подумав, она вкладывает свою крохотную ладошку в мою.
– Идем, – подмигиваю ей.
Собираюсь развернуться и отвести бусинку к Врагову, но замираю как вкопанная от одного лишь голоса, что забирается под кожу и парализует тело.
– Куда? – гремит в спину тяжелый мужской бас.
Не спешу оглядываться. Подсознательно подозреваю, что лучше не встречаться лицом к лицу с обладателем подчиняющего тона.
Бросаю взгляд на малышку и с облегчением отмечаю, как ее губки растягиваются в довольной улыбке. Значит, позади меня отец ребенка. И не такой он страшный, судя по реакции бусинки.
Делаю вдох, отгоняю глупые мысли и собираюсь объяснить «блудному папе», что произошло с его дочуркой, пока он сам дела решал.
– Малышка заблудилась, – намеренно не упоминаю про лифт, прикрываю ее. – И я подумала, что…
Оборачиваюсь, но в этот же момент мужчина проносится мимо меня, задевая плечом, словно я невидимка. Присаживается напротив дочери, аккуратно берет ее за плечи и, кажется, осматривает с ног до головы. Убедившись, что все в порядке, резко поднимается и хватает дочь на руки.
– Мне не интересно, что вы подумали, – с заметным акцентом бросает мне, даже не обернувшись.
Несет дочку на сгибе локтя, будто она не тяжелее пушинки. Широкими, размашистыми шагами преодолевает холл, направляясь к выходу.
Некоторое время созерцаю широкую мужскую спину, обтянутую дорогой тканью пиджака, и сжимаю руки в кулаки.
– Пожалуйста, – фыркаю вслед.
Мужчина замедляет шаг, слегка поворачивает голову. Все, что я могу рассмотреть: волевой, словно высеченный из камня, профиль, упрямый подбородок, покрытый щетиной, и дужки солнцезащитных очков, скрывающих половину лица. Не понимаю, зачем ему этот аксессуар здесь. Мужчина будто из другого мира. Заблудился, как и его дочь.
– Тетя сказала, что ты меня любишь, – долетает до меня обрывок фразы бесхитростной